Стейнар Бьяртвейт - Одиссей [litres]

Наутро женихи собираются на площади, страдая похмельем после ночных возлияний, все как на подбор кандидаты на супружеское ложе и царский трон. Пенелопа, гордая и красивая, выходит к ним и сообщает о своем желании выбрать нового супруга, но он должен суметь согнуть лук Одиссея. Женихи не верят своим ушам и несколько секунд медлят, а потом гурьбой бросаются к луку. Да кто угодно сумеет пустить стрелу сквозь пару колец! Первый претендент берет лук в руки и едва может стронуть тетиву с места. Следующий отталкивает его в сторону и с презрительной усмешкой хватается за лук. Подумаешь, какой слабак! Но и у него ничего не выходит. Лук такой тугой, что натянуть его не удается никому. Один из женихов высказывает предположение, что они просто недостаточно выпили. Остальные, пожав плечами, отвечают, что это делу не поможет. Все попробовали натянуть лук, ни у кого не получилось. Что же теперь делать? (См. ил. 31. Ньюэлл Конверс Уайет, «Афина».)

И вдруг кто-то поднимается. Это нищий. Он спрашивает, можно ли ему попробовать. Женихи фыркают от ярости. Да кем он себя возомнил? Вежливые речи как ветром сдуло. Они опасаются, что он преуспеет больше, чем они. Как это будет выглядеть? Но Пенелопа вмешивается со словами, что попытаться может любой, кто находится на площади. Нищий берется за лук. Со всех сторон на него сыплются язвительные комментарии. Но когда он выпрямляется, держа рук в луках, наступает внезапная тишина. То, как он выпрямляет спину, как отводит плечи назад, заставляет насмешки умолкнуть. Сгорбленный бродяга вроде бы становится крупнее, выше и моложе. Он без всяких усилий натягивает лук, кладет на тетиву стрелу и легко пропускает ее сквозь все двенадцать колец. Никто не произносит не слова. Все глаза устремлены на нищего. И тут колдовские чары спадают, и женихи видят: хозяин вернулся домой.

Они бросаются к оружию. Они знают, что их ждет. Одиссей хватает колчан и поражает их стрелами одного за другим. Его сын Телемах вбегает с несколькими верными слугами. Схватив мечи и копья, он становится бок о бок с Одиссеем. Отец и сын отвоевывают свой дом у захватчиков. Стервятники, которые долгое время терзали семью, получают по заслугам. Чавкающие обжоры, которые никогда и не надеялись завоевать руку Пенелопы, но наедались досыта в доме ее мужа, становятся жертвами собственной жадности и получают копье в живот. Очаровательные сердцееды, забивавшие Пенелопе голову сладкими речами, получают расплавленный воск в глаза и две стрелы в грудь. Добродушные циники, которые пытались уговорить Пенелопу на брак по расчету, разрубаются надвое острым мечом. Женихов убивают всех до единого, и кровь заливает мостовую. Аристотель утверждает, что мягкость – это золотая середина между яростью и бесчувствием. Мягкость состоит в разумном применении ярости в правильное время и к правильным людям. Зевс издает громовые раскаты в небесах. Одиссей вернул себе свой дом. Он взбегает по лестнице к Пенелопе.

Приблизительно так заканчивается «Одиссея». Расправа Одиссея над женихами образует отдельную историю внутри истории и занимает всю последнюю часть поэмы. Эта тщательно выстроенная кульминация приносит облегчение и герою, и читателям. Гомер блистает красноречием, нас ждет счастливый конец – как в обычной сказке. И тем не менее в конце чувствуется какая-то незавершенность. Мы ощущаем какие-то подводные течения и колыхание ветра в парусах. Вторая сила, движущая Одиссеем в его странствиях, – центробежная – еще не иссякла. Это предсказывала Цирцея. Ни один человек, услышавший пение сирен, не сможет успокоиться, вернувшись домой. И хотя «Одиссея» Гомера заканчивается там, где останавливается центростремительное движение и Одиссей возвращается домой, это лишь видимость. Другие писатели подхватили историю Одиссея с того места, где ее закончил Гомер, и отправили героя в новые путешествия. Ведь в глубине остались течения, все еще влекущие его прочь от дома. Гомер и сам это понимал. Одиссей получил от сирен и благословение, и проклятие. Гомер намекает, что странствия Одиссея не окончены.

В царстве мертвых Тиресий дал Одиссею пророчество. Он предсказал, что, когда Одиссей наконец вернется на Итаку и все встанет на круги своя, он отправится в новое путешествие. Ему придется привязать к спине весло и идти в глубь страны. Он не должен останавливаться, пока не встретит людей, которые никогда не видели моря. Так Одиссей поймет, что он достиг своей цели. Этот народ никогда не видел кораблей и весел – они подумают, что на спине он несет лопату или лопасть ветряной мельницы. Тогда Одиссей должен будет воздвигнуть алтарь Посейдону и принести ему жертву, чтобы морской бог наконец умерил свой гнев и простил его. Лишь тогда Одиссей обретет покой. От этого пророчества несет смертью и похоронами – снова. Только так Одиссей сможет искупить свою вину, прожить долгую жизнь и умереть своей смертью. Что любопытно, Гомер и сам не верит, что Одиссей угомонится и останется на Итаке. Такая мятущаяся душа всегда должна быть в движении.

Данте тоже был уверен, что Одиссей снова отправится в путь [168] Dante (1993). Helvetet. Oslo: Gyldendal Norsk Forlag. – Данте Алигьери . Божественная комедия. М.: Правда, 1982. . Он сочиняет продолжение истории, в котором Одиссей и его товарищи отправляются через Средиземное море и доплывают до Гибралтара. Они боятся проходить сквозь него в открытый океан. Но Одиссей не выказывает никакого желания повернуть назад и плыть на Итаку – он хочет двигаться дальше, мимо скал, оставленных богами в качестве предупреждения на обеих сторонах пролива. Он пламенно уговаривает своих друзей: «О братья, – так сказал я, – на закат пришедшие дорогой многотрудной! Тот малый срок, пока еще не спят земные чувства, их остаток скудный отдайте постиженью новизны, чтоб, солнцу вслед, увидеть мир безлюдный! Подумайте о том, чьи вы сыны: вы созданы не для животной доли, но к доблести и к знанью рождены» [169] Berg Eriksen, T. (1993). Reisen gjennom helvete. Dantes Inferno. Oslo: Universitetsforlaget, 343. . И они выходят в Атлантический океан, куда еще не отваживался заплывать человек, к радости и ужасу Данте. Он не скрывает своего восхищения перед безграничным стремлением Одиссея к знаниям. Но на этот раз дерзость его перешла границы – даже с точки зрения Данте. И он позволяет Одиссею погибнуть, утонуть в пучине, разверзнутой гневом богов. Теодолинда Баролини утверждает, что Одиссей умер за грехи самого Данте [170] Barolini, T. (1992). The undevine Comedy. Detheologizing Dante. Princeton: Princeton University Press. .