Мартин Дьюгард - Убийство Иисуса. Расследование самого громкого преступления в истории

Подобного никто здесь никогда не видел. Иисус творит что-то безумное, за такое и убить можно! Толпа дружно ахает – а Иисус вздымает над головою свой веревочный кнут. От столов менял он переходит туда, где продаются козы и овцы. Щелкает кнутом, и испуганная скотина бросается во все стороны. Оттуда он идет к клеткам голубей, которые также продаются для жертвоприношения, переворачивает клетки, распахивает дверцы и выпускает птиц на свободу.

И никто не пытается его остановить.

В Иисусе ощущается такая мощь, что ни один, даже самый сильный человек не решается встать у него на пути. Мужчины, женщины, дети рассеиваются перед Иисусом и его кнутом.

– Возьмите это отсюда! – кричит он менялам и продавцам скота. – Дом Отца моего не делайте домом торговли!

И эти люди, несколько секунд назад упивавшиеся своей абсолютной властью над паломниками, теперь дрожат в страхе, что Иисус и на них обратит свой кнут. Менялы видят, как их состояние катится по земле, но не пытаются подобрать монеты. Скот – коровы, козы, овцы – в испуге носится по Двору язычников; встреча с жертвенным ножом пока отложена.

Храмовые дворы огромны, и священники и молящиеся в Храме не слышат того, что творится снаружи. Многие верующие, не видевшие, что произошло, теперь с изумлением обнаруживают себя посреди испуганного стада. Но те угнетенные бедняки, что стали свидетелями дерзновенного поступка Иисуса, ясно осознают: их глазам предстало нечто необычайное. Они стоят, словно вросли в землю, неотрывно и жадно наблюдая за этим невероятным зрелищем.

Постепенно паломники и храмовые служители образуют вокруг Иисуса кольцо. Он стоит, по-прежнему сжимая в руке бич, словно бросая им вызов.

– Каким знамением докажешь ты нам, что имеешь власть так поступать? – требовательно спрашивает один меняла.

Воины видят беспорядок, но пока не вмешиваются. Пусть этот сумасшедший сначала объяснится, думают они.

– Разрушьте Храм сей, – звучно и веско отвечает Иисус, – и я в три дня воздвигну его.

Теперь-то все понимают: он просто сумасшедший!

– Сей Храм строился сорок шесть лет, и ты в три дня воздвигнешь его? – фыркает другой меняла.

Среди зрителей – Никодим, благочестивый фарисей и член иудейского государственного совета: он смотрит на Иисуса с интересом и всерьез ждет ответа.

Но Иисус молчит. Он знает: здесь, в Храме, словами не достучишься ни до умов, ни до сердец.

Никто не преграждает Иисусу путь; он проходит через Двор язычников и входит в Храм. Позади слышится звон серебра и бронзы: менялы торопливо собирают свое достояние – все, до последней монетки. Продавцы скота ловят разбежавшийся товар. Паломники дивятся тому, чему только что стали свидетелями. Многие из них сами давно мечтали совершить что-то подобное. По галилейскому выговору, простой одежде и широким плечам рабочего человека они понимают: Иисус – один из них. Сегодня этот человек для многих стал героем. О нем заговорили повсюду [35].

Ночь в Иерусалиме – время тихого празднества, когда паломники расходятся по местным дворам и гостиницам и укладываются на ночлег. Впрочем, для сотен тысяч путешественников места все равно не хватает, так что крутые склоны холмов и долин за городскими стенами испещрены огоньками костров. В густых рощах на Масличной горе, в долине Кедрон, по дороге к старому граду Давида, лежащему на юг от Храма, – везде группы родственников и друзей расстилают походные постели, чтобы уснуть под звездами.

Среди них и Иисус. В эту Пасху он время от времени возвращается в Храм и проповедует с крытой аркады, известной под названием Соломонова портика. Это его любимое место в Храме: даже когда не слушает ученых и не присоединяется к ним, чтобы предложить собственные учения о царстве Божьем, он часто прогуливается здесь, впитывая атмосферу этого места. Теперь, куда бы он ни шел, вокруг него собирается толпа, люди задают ему вопросы о царстве Божьем и почтительно выслушивают ответы.

За короткое время Иисус сумел произвести глубокое впечатление. Похоже, драматическое нападение на менял себя оправдало.

На публике Назареянин чувствует себя спокойно и уверенно. С искренним удовольствием общается с людьми, говорит красноречиво и образно, часто поясняя свои речения притчами. После многих лет добровольного молчания он с наслаждением делится своим учением с окружающими; дар красноречия и природное обаяние привлекают к нему слушателей. Однако едва ли стоит удивляться, особенно после громкого происшествия с менялами, что храмовые чиновники начали пристально за ним следить. Особое внимание проявляют к нему фарисеи – люди, озабоченные строжайшим соблюдением религиозного закона. Иисус не вызывает у них доверия, однако они хотят собрать больше информации, прежде чем произносить над ним религиозный суд.

И сейчас, под покровом ночи, к Назареянину является фарисей Никодим, занимающий важную должность в иудейском государственном совете. Он выбрал ночное время, поскольку среди бела дня во дворе Храма, где их разговор может услышать любой, самый ничтожный крестьянин, было бы нелегко говорить откровенно. Кроме того, Никодим рассчитывает, что в тихий ночной час их разговору с Иисусом никто не помешает.

– Равви, – вежливо начинает Никодим, входя в круг света от языков пламени.

Если Иисус и удивлен тем, что из тьмы вышел к нему высокопоставленный фарисей, то не подает виду.

– Мы знаем, что ты учитель, пришедший от Бога, – продолжает Никодим. Под «мы» он имеет в виду своих товарищей-фарисеев.

– Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия, – отвечает Иисус.

Это основная мысль его богословского учения. Всем, кто готов слушать, он говорит: необходимо духовно пе-реродиться, чтобы суд Божий обернулся для тебя милосердием.

Для фарисеев это новая мысль.

– Как это возможно? – изумленно спрашивает Никодим. – Как может человек родиться, будучи стар? Неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?

– Рожденное от плоти есть плоть, – отвечает Иисус, – а рожденное от Духа есть дух. Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше.

Но Никодим совсем его не понимает.

– Как это может быть? – повторяет он.

– Ты – учитель Израилев, и этого ли не знаешь? – спрашивает Иисус.

Сейчас он принимает ту же риторику, какой пользуется во время дебатов с другими учителями в Храме. Снисходительно и с легкой насмешкой обращается к одному из виднейших религиозных вождей Иерусалима – и, кажется, вовсе этим не смущен.

– Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Свое-го в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него.