Селафиил - Путь Святых Отцов

3. То, что Божественное Домостроительство заранее имеет свой план, не ведет к учению о предопределении. Согласно преп. Максиму, Бог сотворил мир Своим свободным движением воли и заложил принцип свободы и, в частности, свободы воли, в Свое творение.

Свобода творения состоит в том, что творение в своих реальных проявлениях, в образах (тропосах) своего существования может не соответствовать имеющимся о нем Божественным мыслям (логосам). Хотя это последнее и будет всегда отрицательно сказываться на самом творении.

Истинное же и благое назначение дара свободной воли реализуется в том случае, если тварь использует этот дар для свободного движения по направлению к Творцу. Поэтому, если бы Иисус Христос имел лишь одну Божественную волю, как учили монофизиты-монофелиты, то это значило бы, что в Нем отсутствует естественная человеческая воля. В таком случае, человеческое естество Иисуса Христа было бы мертво-пассивным, и его вообще нельзя было бы назвать подлинным тварным человеческим естеством.

Для спасения мира Ипостасному Логосу подобало не кажущимся, а реальным образом включиться в творение. Для сего воплотившемуся Богу Слову и была необходима подлинная, а не фиктивная (как получается у монофелитов) человеческая воля.

4. Во Христе неслитно-нераздельно соединены два естества, две энергии и две воли. При этом воля человеческая добровольно во всем следует за волей Божией. В этом и состоит ответ на тезис монофелитов, заявлявших, что немыслимо, чтобы Христос по Своей человеческой воле сделал что-то противоречащее воле Божией, а следовательно Божественное естество и воля в Нем поглотили человеческое естество и волю.

5. В силу единства Личности Христа, в Нем имеет место общение свойств человеческого и Божественного естества. Именно это позволяет и даже обязывает богословствовать «о страдании и смерти Бога во плоти», «о крови и теле Бога», рождестве Бога Девой Марией (отсюда и правомочность имени «Богородица»), и, наоборот, о бессмертии и вечносущности Иисуса Христа; хотя формально рождение, страдание и смерть не имеют отношения к Богу, а абсолютное бессмертие и предвечное рождение не присущи человеческому естеству.

6. Аскетическая жизнь состоит в борьбе со страстями и в подвиге, основой которого является любовь к Богу.

Правильный аскетизм возводит к благодатному обо­́жению. Обо́женный человек, являясь венцом Божественного Домостроительства и плодом соработничества между Богом и человеком, объединяет в себе всю тварную природу и предает себя Богу. В этом высшем единении с Богом (кроме единства в существе) – высшая цель аскетической жизни.

Путь к обо́жению лежит через молитву, которая искореняет в человеке пристрастие ко всему вещественному. Преп. Максим так объясняет значение молитвы: «Благодать молитвы сочетает ум с Богом и отрешает его от всех помышлений. Тогда ум... соделывается боговидным... Апостол потому и заповедует «непрестанно молиться» (1Сол. 5:17), чтобы чаще сочетая ум свой с Богом, мало-по-малу отбросили мы пристрастие к вещественному» («Добротолюбие», т. III, Джорданвилль, 1965 г.; Св. Максим Исповедник, «Слово подвижническое», 24).

Как видим, преп. Максим в своем аскетическом учении не обходит молчанием заповедь св. апостола Павла о непрестанной молитве, ставшую классической в исихастической литературе. Его толкование этой заповеди очень интересно. Отвечая на вопрос о том, как ум может непрестанно молиться, ибо чтение, пение, беседы, дела наполняют его мыслями и образами, преп. Максим говорить: «Божественное Писание не повелело ничего невозможного. Сам апостол, через которого изречено сие, и пел, и читал, и исправлял дела служения своего, и однако же непрестанно молился. Непрестанно молиться значит – содержать ум прилепленным к Богу с великим благоговением и теплым желанием... во всем» («Добротолюбие», т. III, Джорданвилль, 1965 г.; Св. Максим Исповедник, «Слово подвижническое», 25).

Понимание непрестанной молитвы как умозрения характерно для созерцательного направления исихазма, в отличие от направления делательного, толковавшего слова апостола буквально и искавшего прежде всего конкретные формы (словесные и количественные) непрестанной молитвы.

Когда преп. Максим говорит о прилеплении ума к Богу, то речь идет не о прилеплении одного только рассудка (интеллекта), а о прилеплении духа человека, всех сил его души, в том числе и духовного разума. Поэтому умозрение в данном случае является синонимом духозрения – зрения духом (Сравни с учением преп. Макария Великого: II пер. Отд. IV, гл. 5, §3, п. 7.; преп. Варсонофий Великий в «Руководстве к духовной жизни», отв. 401. говорит, что Бог даровал людям духовный разум).

Путь непрестанного молитвенного делания был и во времена преп. Максима пренебрегаем христианами, почему преподобный и заключает свое размышление о непрестанной молитве сетованием: «...горе нам бедным, что оставили путь святых отцов, и оттого пусты от всякого духовного дела» («Добротолюбие», т. III, Джорданвилль, 1965 г.; Св. Максим Исповедник, «Слово подвижническое», 26).

Преп. Анастасий Синаит родился в начале VII века или, по крайней мере, в его первой половине.

Умилительно свидетельство преп. Анастасия о его детстве: «...мы хотя и не видели Его (Христа) телесными очами, но еще от младых ногтей, еще тогда, как были детьми и отроками, познали в Нем Бога, научились исповедовать Его Владыкою вселенной, Творцом веков, сиянием славы Отчей» (Филарет /Гумилевский/, архиеп., «Историческое учение об отцах Церкви», Москва, 1996 г.; §253).

В молодости преп. Анастасий получил отличное богословское и философское образование. По любви к аскетизму он удалился монашествовать на Синайскую гору. Спустя годы, он удостоился пресвитерского сана и стал игуменом Синайской горы.

В духе времени, подобно свят. Софронию Иерусалимскому и преп. Максиму Исповеднику, преп. Анастасий, после долговременных подвигов в монастыре много путешествовал по Египту, Аравии и Сирии, чтобы противодействовать еретикам, главным образом, монофизитам и монофелитам. Преп. Анастасий был одним из тех подлинных ревнителей православной истины, которые самоотверженно продолжали борьбу за Православие после временного «поражения» православных в лице св. папы Мартина и преп. Максима Исповедника. Он смело и решительно возвышал свой голос против еретиков в любом сане, в том числе и в патриаршем.

Благодаря практической и богословской деятельности поборников Православия, подобных преп. Анастасию, истина восторжествовала на Шестом Вселенском Соборе. Но и после Собора преп. Анастасий продолжал борьбу с остатками монофелитства.