Франко Нембрини - От отца к сыну. Как передать ребенку христианские ценности

Мастер Вишня страшно обрадовался, обнаружив полено, и, весело потирая руки, пробормотал:

– Этот кусок дерева попался мне довольно кстати. Смастерю-ка я из него ножку для стола.

Материалист-реалист Вишня не может представить реальность ни чем иным, кроме того, что он сам способен с ней сделать. Реальность не несет в себе никакой скрытой загадки, она такая, какую способен увидеть каждый, – такая, какая входит в область его чувств и ощущений и привычно поддается манипуляции. Кусок дерева в лучшем случае может стать ножкой для стола. Предел мечтаний – реальность, подчиненная моей воле и замыслу, используемая для моего удобства, в моих целях и интересах. Это вершина воображения, какой оказывается способен достичь мастер Вишня.

Сказано – сделано. Не мешкая, он взял острый топор, чтобы очистить кору и придать дереву форму ножки. Но не успел он занести топор, как рука его так и повисла в воздухе из полена послышался тонкий, умоляющий голосок:

– Не бейте меня!

Можете себе представить, какое сделалось лицо у доброго старого мастера Вишни.

Изумленный в высшей степени, он начал водить глазами по мастерской, чтобы узнать, откуда взялся этот голосок. Но в комнате никого не было.

Весь ужас – именно ужас – мастера Вишни в том, что события происходят: реальность таинственна, в ней скрывается некое начало, которого он не допускает, не признает и поэтому постоянно стремится найти объяснение – ведь факт-то перед ним, этот треклятый голос он продолжает слышать! Но чтобы голос доносился оттуда, изнутри того, что он продолжает считать просто куском дерева, – это будет последней его мыслью.

Он заглянул под верстак – никого. Посмотрел в шкаф, который обычно держал запертым, – никого. Сунул голову в корзину с опилками и стружками – никого. Наконец открыл ставню и поглядел на улицу – тоже никого.

Таинственного начала, которое обращается к нему изнутри реальности, он просто избегает! Он предпочитает не признавать его, идет на поиски объяснения, соответствующего канонам, имеющимся в его голове. Мне вспоминается, как одна учительница после нескольких месяцев занятий, посвященных строению человеческого тела, подвела детей к блестящему умозаключению: «Дорогие дети, вы видели, как устроен мозг, как устроено сердце, как устроен желудок. Здесь души нет, здесь ее тоже нет, и здесь нет – значит, души не существует». И она заставила учеников второго класса начальной школы записать такой вывод в тетрадях! Здесь та же логика.

– Я все понял, – захихикал он и почесал под париком. – Голосок мне просто померещился. Значит, снова за работу!

Часто материалист бывает вынужден признать собственную глупость, как бы говоря: «Видимо, мне померещилось, нам показалось, мы слишком доверяем фантазии… может быть, это заблуждение, или кошмар, или я просто съел что-то не то. Вернемся же к работе, не будем отрываться от реальности».

И он опять взялся за топор и нанес превосходнейший удар по деревяшке.

– Ой, ты мне сделал больно! – завопил знакомый голосок.

Для мастера Вишни это было уже слишком. Глаза у него от страха полезли на лоб, рот раскрылся, язык свесился до подбородка, так что старик стал похож на одну из тех удивительных статуй, какими в старину украшали фонтаны.

Снова обретя дар речи, он начал рассуждать вслух, хотя еще заикался от страха:

(ведь неведомое в какой-то момент действительно пугает, вызывает страх)

– Кто же все-таки крикнул «ой»? Здесь ведь нет ни одной живой души. Может ли быть, чтобы кусок дерева плакал и вопил, как ребенок?

И вот оно – исповедание веры материалиста:

Нет, никогда не поверю! Это же самое обыкновенное полено…

Подобные суждения – но уже о человеке – мы часто слышим вокруг, даже от серьезных профессоров, от выдающихся ученых, вступающих в дебаты об эвтаназии, генной инженерии, биоэтике… Они словно говорят: «Вот же он, человек» – переплетение нервов, мускулов, костей – да, может быть, совершеннее других, но не более того.

Это же самое обыкновенное полено, как две капли воды похожее на все другие поленья. Если бросить его в огонь, можно прекрасно сварить на нем добрый горшок бобов…

Его предназначение – ничто, разрушение.

А если… кто-нибудь влез в полено, а?

Заканчивается дело тем, что человек начинает рассуждать как полный идиот! Желая остаться последовательным материалистом, он доходит до того, что начинает выдавать немыслимые глупости: он готов скорее предположить, что кто- нибудь спрятался в полене, чем признать тайну, которую может заключать в себе Бытие и которую реальность способна сообщать, передавать человеческому сознанию.

А если… кто-нибудь влез в полено, а? Что ж, тем хуже для него. Сейчас я ему покажу!

В конце концов, идеология – доведенная до исступления, слепо и любой ценой отрицающая таинственный аспект, который несет в себе реальность, – неизбежно приходит к насилию.

С этими словами он схватил несчастное полено обеими руками и начал безжалостно бить его об стену мастерской.

Затем он прислушался – не раздастся ли снова стон или вопль. Он ждал две минуты ни звука; он ждал пять минут – ни звука; десять минут – ни звука.

– Я понял, – сказал он наконец, сконфуженно ухмыльнулся и взъерошил свой парик. – Голосок, крикнувший «ой», мне действительно только померещился. Значит, снова за работу!

Уже во второй раз он вынужден признать, что страдает галлюцинациями.

А так как его испуг еще не совсем прошел, он, дабы не потерять бодрости духа, начал негромко напевать, как делал это обычно.

Отложив топор в сторону, он взял рубанок, чтобы гладко обстругать полено. Но только он начал водить рубанком взад-вперед по дереву, как снова услышал тот же голосок, который, захлебываясь от смеха, выговорил:

– Ах, перестань, пожалуйста! Ты щекочешь меня по всему телу!

На этот раз мастер Вишня свалился как громом пораженный.

Когда он позже пришел в себя, то увидел, что все еще валяется на полу.

Лицо у него было перекошено, а сизо-красный кончик носа теперь от страха стал темно-синим.

Итак, поведение мастера Вишни мы можем охарактеризовать как поведение релятивиста [28] Релятивизм (от лат . relativus) – относительный. (Прим. ред.) , если хотите – сциентиста [29] Сциентизм – абсолютизация роли науки в культуре, в идейной жизни общества. (Прим. науч. ред .) , сегодня весьма распространенное. Ведь, не признавая в реальности некоего начала, большего, чем то, что способна сказать о мире наука, мы рискуем закоснеть в искаженном нами представлении и в итоге насильно (а насилием является и ложь, когда вещи уже не называются их истинными именами) подогнать реальность под свой замысел о ней. Напротив, сейчас мы увидим, как можно обращаться с реальностью. Более того – как может рождаться реальность, как рождается вся вселенная. Это подход, который мы видим у Джеппетто. Если мой ключ прочтения, то есть гипотеза, которую я вам излагаю, работает, то Джеппетто – это Бог. Бог в акте творения.