Франко Нембрини - От отца к сыну. Как передать ребенку христианские ценности

Если все это верно, тогда мы должны произнести то великое слово, которым определяется подлинное содержание воспитания, самый близкий синоним, вбирающий в себя все, о чем мы попытались сказать: милосердие!

Воспитание – это великое милосердие; великое, непрерывное прощение, «до седмижды семидесяти раз» [45] См.: Мф. 18: 22. , как говорится в Библии, это постоянное приятие другого, объятие – еще до того, как он изменится. Милосердие означает, что я люблю тебя прежде, чем ты изменишься, станешь таким, каким я хочу тебя видеть, добрее и лучше, прежде, чем закончишь школу с хорошими отметками; прежде всего этого я люблю тебя, утверждаю твою ценность, которая не зависит от каких-либо результатов и ожиданий… Как часто наши ожидания становятся претензией; напротив, я «утверждаю тебя» прежде всякой претензии.

Вот в чем состоит воспитание: приятие, объятие, прощение, милосердие – это его начало. Именно в этот момент ученик или сын могут посмотреть на тебя с интересом и изумлением, с любопытством и желанием чему-то научиться; и потому они усваивают то, чему ты их учишь, будь то советы, которые ты даешь им как родитель, или объяснение математических задач в классе.

Продолжая тему, начатую в прошлый раз, я хотел бы оттолкнуться от двух особенно значимых вопросов, которые я выбрал из полученного мною множества писем. В первом меня просят пояснить, что имеется в виду под «последовательностью идеальной» и «последовательностью этической». В другом одна мама пишет: «Когда я вижу ошибочные и очевидно неверные действия своего сына, его вранье, плохие отметки, нежелание учиться, плохое прилежание, поступки, совершаемые мне назло, различного рода проблемы (в описании угадываются последние классы школы), то мне кажется, что никаких сдвигов нет. Прибегаю к наказанию – он привыкает и к наказаниям; с другой стороны, некоторые его поступки, вранье я в принципе не могу контролировать. Это сложный период, когда есть риск свести отношения к постоянному напряжению, крикам и оскорблениям». В начале письма эта мама высказывала мысль, что будет достаточно любви и хорошего примера, а закончила вот чем: «Иногда я спрашиваю себя: может быть, я во всем ошибаюсь? Может быть, я должна переживать трудный возраст своего сына спокойнее, принимая его поведение как нормальный путь к взрослению, доверять своему первоначальному методу – любви и хорошему примеру, но страх ошибиться действительно велик».

Лишь одно я могу сказать матери, написавшей мне о своем страхе совершить ошибку: «Добро пожаловать в наш клуб». Воспитание нечто великое и таинственное, и тебя не может не охватывать трепет. Но если трепет – чувство хорошее, то страх – нет. Ошибки бояться не нужно. По одной простой причине: мы все равно ошибемся. Страх не снизит количество ошибок, а наоборот – мы будем ошибаться еще чаще.

Преподаватели прекрасно знают: чтобы успеваемость ученика повысилась, он должен избавиться от страха, от паники, которая охватывает при ответе у доски или во время контрольной работы. Страх парализует, делает нас инертными, беззащитными, пассивными, лишает инициативы. Подобным образом и родитель, и преподаватель, поддавшиеся страху совершить ошибку, уже проиграли в самом начале. Напротив, мы должны быть полны дерзновения, уверенности (не гордости, не самомнения, не претензии на совершенство – они смехотворны), именно в этом нуждаются наши дети. Их уверенность, твердость характера растет и укрепляется той уверенностью, о которой свидетельствует им взрослый. В этом смысле страх ошибиться опасен; наверное, можно даже сказать, что весь секрет воспитания заключается именно в том, чтобы не бояться ошибиться. Но для этого мы сами должны быть абсолютно уверены; сами со всей серьезностью и честностью обязаны жить той гипотезой, объясняющей реальность, которую мы предлагаем нашим детям и нашим ученикам, – и в этом смысле вся ответственность лежит на нас.

Сначала – традиция, следование традиции, то есть предложение гипотезы; затем – авторитет, человек, который эту традицию может засвидетельствовать. В определенный момент ребенок должен проверить ее сам, лично. Он начинает размышлять, оценивать собственные потребности, собственную жизнь: ребенок сопоставляет то, что видит, то, что происходит вокруг него, с подсказкой, которую дают ему родители, с их советами, их ценностями – в общем, с гипотезой, предлагаемой взрослыми.

Отец Джуссани выделяет здесь три этапа. Сначала он обосновывает необходимость личной проверки; затем объясняет, при каких условиях она может осуществиться; в конце описывает ее основные характеристики, ее измерения. Наша сегодняшняя встреча посвящена этой теме, а также понятию «риск», которым завершается глава. Риск – необходимое условие для того, чтобы в воспитательном процессе таинственным образом реализовалась свобода, величайший дар Бога человеку.

Прочитаю несколько фраз, которыми отец Джус- сани выражает свое понимание этой проверки, а также условия и некоторые черты «предложения» как такового.

«Воспитание сегодня не может быть признано удовлетворительным из-за той рационалистической установки, которая игнорирует жизненную вовлеченность как важнейшее условие подлинного опыта истины, а значит – обретения уверенности. Реальность невозможно понять, не живя в ней. Мы понимаем, что живем, ибо действуем. Чем больше мы вовлекаем в дело свою жизненную энергию, тем больше осознаем, чем являемся на самом деле. Следовательно, наиболее распространенный недостаток современного воспитателя – поверхностность и абстрактность; слишком часто под воспитанием понимается лишь толкование определенных идей. Но понятное толкование – еще не конец пути, сами по себе толкования абстрактны, чужды человеку; это все еще лишь слова, пустой звук. Необходимо задействовать человеческую энергию, свободу. Эта энергия позволит мне полностью последовать за идеей, мыслительным алгоритмом».

Часто мы, взрослые люди, живем какой-то необоснованной, почти магической верой в слово: нам кажется, что, однажды проговорив нужные понятия, мы уже достаточно сделали для передачи их другим. Мы считаем, что слова, фразы обладают такой убеждающей силой, что непременно вызовут у молодого человека нужную реакцию – действие или интерес. Я хорошо понял это много лет назад, беседуя с одним из своих учеников, который, говоря о своем отце, с несколько циничной улыбкой произнес: «Знаете, папа думает, что вещи существуют потому, что он так говорит». Человека, столь уверенного в себе, удивляет и даже возмущает: почему все не так, как он сказал? Словно достаточно проговорить что-то – и собеседник уже убежден в верности твоего утверждения.