Фридрих Шлейермахер - Речи о религии к образованным людям, ее презирающим. Монологи [сборник]

23) Обращаю внимание на слово: всякое подобное соединение. На этом убеждении я столь же твердо стою и теперь, и еще тверже, чем прежде, так как с тех пор я видал еще больше печальной смуты, возникшей из этой принадлежности церкви к государству, – смуты, о которой в то время невозможно было и думать, ибо даже единственное искажение такого рода быстро разбилось о господствовавшее настроение времени. Но без всякой связи с государством религиозные общины отнюдь не могут оставаться; это обнаруживается даже там, где она свободнее всего. Минимум такой связи состоит, конечно, в том, что государство относится к религиозным обществам совершенно так же, как ко всяким частным обществам вообще, т. е. что оно, в качестве высшей общественной инстанции, принимает их к сведению и обеспечивает себе возможность вмешаться в случае, если в них обнаружится что-либо опасное для общей свободы и обеспеченности. Однако этим минимумом редко можно обойтись; это обнаруживается даже в Америке, где господствует наибольшая свобода. Ибо чем свободнее церкви, тем легче случается, что некоторые из них уничтожаются или сливаются воедино; и если даже у них нет никакого имущества, кроме самых необходимых средств для совместной деятельности, то и тогда все же возникают трудноразрешимые распри, в которых государство является естественным примирителем и третейским судьей. Если бы это отношение, и только оно одно, существовало между церковью и государством в эпоху церковной реформы, то не имело бы места то странное положение, что в преимущественно протестантских странах католическая церковь обеспечена значительным имуществом, евангелическая же церковь должна рассчитывать лишь на изменчивую и часто весьма двусмысленную добрую волю. Всякое, выходящее за эти пределы соединение церкви с государством, могущее возникнуть из описанных выше комбинаций, должно было бы рассматриваться как временное частное соглашение. Чем теснее будет такое соединение, тем более будет казаться, что церковная община в пределах одного государства образует более узкое целое, в качестве национальной церкви, и тем более будет ослабляться ее связь с ее единоверцами в других государствах. Чем менее будет иметься таких соглашений, тем более церковная община может являться нераздельным целым, в скольких бы государствах она ни была распространена, и тем яснее будет выступать независимость церкви от государства. Все отношения между церковью и государством в этих пределах допустимы, и, следовательно, многообразие жизни требует, чтобы все они были где-либо и когда-либо исторически осуществлены. Всякое же отношение, выходящее за эти пределы, есть зло.

24) Это отрицание всякой более тесной связи между общинами одной и той же веры и всех замкнутых религиозных союзов мотивировано только тем, что каждая существующая церковь рассматривается лишь как внешний придаток истинной церкви, а не как ее живая составная часть; оно, следовательно, и правильно, лишь поскольку правильна сама эта предпосылка. Поэтому, если с того времени, как я писал это, я проявил себя ревностным защитником синодального устройства, которое, очевидно, также следовало бы отрицать с этой точки зрения, то это определяется, с одной стороны, тем, что я отошел от самой предпосылки и путем жизненного опыта и наблюдений пришел к убеждению, что в наших общинах имеется достаточное число истинно верующих и благочестивых людей и что следует по возможности усиливать их влияние на остальных; а это влияние, очевидно, является естественным следствием хорошо организованных союзов. С другой стороны, жизнь в наше время легко приводит к убеждению, что всякое улучшение, чтобы быть успешным, должно быть осуществляемо одновременно со всех сторон, а для этого необходимо во многих отношениях рассматривать людей так, как будто они уже суть того, чем они еще только должны стать. Ибо в противном случае всегда находят необходимым еще ждать, и никогда не оказывается возможным начать.

Но так как, согласно моему воззрению, правомочие к таким более тесным соединениям основано лишь на том, что его участники суть члены истинной церкви, в которой противоположность между священниками и мирянами существует лишь для каждого данного мгновения и никогда не может быть длительной, то я всегда буду защищать лишь такую организацию, которая опирается на это равенство членов церкви, и иной и не может существовать в евангелической церкви. Где имеются синодальные союзы одних только духовных лиц, там и они либо являются совещательными органами по поручению государства, либо же носят скорее литературный и дружеский характер, чем церковный и учредительный. Лишь в католической церкви уместно господство священников, основанное на самом устройстве церкви; ибо фундаментом этой церкви служит высшее личное религиозное достоинство священников и принцип, что миряне лишь через посредство священников могут получать участие в благах церкви. Еще теснее связано с предпосылкой, что общины должны только подготовлять к религии, последнее высказанное здесь утверждение, что и между учителями и общиной не должно быть никакой внешне укрепленной связи. Ибо это общение может, конечно, удаваться лишь при условии полнейшей добровольности. Но кто же тогда должен устанавливать внешнюю связь? Ни государство, ни корпорация духовных лиц не могут делать этого, ибо тогда уже не будет добровольности; общины же не могут делать этого потому, что они не могут иметь суждения о тех, кто еще должен сообщить им способность надлежащей оценки относящихся сюда благ. Поэтому такая связь может быть правильно установлена и укреплена лишь там, где в общинах можно уже предполагать господство духа благочестия и где люди, способные судить в этом отношении, могут уже считаться вышедшими из среды самой общины. Этим одновременно уже высказаны принципы, которые определяют, насколько твердой или, наоборот, свободной должна быть при различных условиях эта связь.

25) О границах связующей силы, которая присуща символам, я недавно высказался более подробно, хотя только в отношении евангелической церкви. Нечестивыми я называю здесь эти связи в их обычной роли; и этого мнения я еще продолжаю держаться. Ведь для религиозного человека нет ничего более нечестивого, чем неверие, а именно это неверие в огромной мере лежит в основе правила, что учителя религии и даже учителя богословия должны быть связаны буквой религиозных документов данного исповедания. Является неверием в силу общего духа церкви, когда нет убеждения в том, что чужеродное в отдельной личности вскоре будет ассимилировано или скрыто и обезврежено живою силой целого, а считается нужной внешняя власть, чтобы извергнуть этот чужеродный элемент. Является неверием в слово Христа и Св. Духа, когда нет веры в то, что каждая эпоха сумеет найти свое собственное и нужное ей объяснение и употребление этого слова, а считается необходимым держаться того, что выработала прежняя эпоха; ведь теперь уже не может случиться, чтобы умолк дух прорицания, и ведь само Священное Писание стало и остается таковым лишь силой свободной веры, а не благодаря внешней санкции.