Владимир Богораз - Христианство в свете этнографии

«Малые», о которых заботился Христос, были всегда только нищие, калеки, негодные элементы, выброшенные из жизни, только засоряющие общественные щели и каналы. Метод социальных улучшений состоял в раздаче милостыни, по возможности помельче и большему числу. «Ибо нищих всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить» (Марк, 14, 7). Сотни пятаков, которые русские купчихи, бывало, раздавали босякам на помин души своих присных и которые попадали тотчас же в кабак через дорогу, это и есть социальное применение евангельского принципа.

Революционность христианства в дальнейшем не раз возрождалась припадками, в сектантских движениях и в крестьянских восстаниях, но она никогда не приводила к прочным победам, и если бывала победа, то она уходила из рук и расползалась прахом.

Но, быть может, самое существенное в христианстве есть присущий ему особенный культ лицемерия.

По отношению к Ветхому завету христианство представляло ряд сантиментальных преображений, а сантиментальный стиль ведет всегда к лицемерию, к покрытию сущности дела лаком и позолотой красноречия. Это произошло и с христианством в огромнейших размерах.

Бичуя лицемерие, чуть не на каждой странице Нового завета, христианство бичует и само себя. Его неестественное миролюбие с теоретическим подставлением ланиты под бьющий удар, такие правила, как «любите ненавидящих вас», «благословляйте проклинающих вас», на практике вели к затемнению здоровых инстинктов жизни.

Эти инстинкты возвращаются опять в том же зверином образе, прикрытом фиговыми листочками христианского учения. Грех лицемерия чувствуется во всем Новом завете. Он вырастает в деяниях апостольских, в приглаженных посланиях Петра и Павла. Распри ранних партий, война против павлинистов, ненависть иудео-христиан к язычникам, все это замазано, приглажено. В Ветхом завете тоже довольно изменений и смягчений, но не мало осталось старинной первозданности, едкой кислоты и жгучего огня.

В христианстве все это выщелочено дочиста. Оттого историческое христианство создало наиболее уродливые выросты человеческой психики и социологии, инквизицию, папство, цезаре-папизм, иезуитскую программу: reservatio mentalis (мысленное ограничение истины), «цель оправдывает средства» и многие другие.

Ни одна религия или церковь, ни до того, ни после того, не создавали ничего подобного. Даже и в настоящее время при общем смягчении нравов и, главное, при ослаблении значения и роли христианства, протестантство, эта последняя модернизированная форма христианства, успешно продолжает ту же традицию и практику лицемерия и даже придает ей новые современные формы. Можно сказать даже больше того. Христианство заразило лицемерием всю современную цивилизацию, государство и суд и даже демократию, политические партии, и правые и левые, включая и партию безбожников.

Во французском масонстве, которое вело и ведет деятельную борьбу с католичеством, замечается то же настроение, елейность и влечение к испытанным приемам иезуитизма и инквизиции.

Пышные речи современных ораторов, которые начинают свою карьеру с анархизма и левого социализма, а потом переходят к фашизму, как Бенито Муссолини, или к низменному карьеризму, как бывший президент Мильеран, успевший в минуту ухода взыскать с государства судом президентское жалование за недослуженные годы, все эти красивые слова о народном величии, об общечеловеческой любви, о демократии представляют прямое порождение евангельской проповеди.

Иисус в своих непрерывных проповедях дал дурной пример не только будущим пасторам, но также и грядущим министрам и вождям партий. Он поставил пред человечеством первую партийную платформу.

Недавняя война тоже, как известно, велась под знаменем креста. Красный крест с уборкою убитых и раненых составляет, как известно, неотъемлемую военную часть. Этот красный символ сопутствует войне повсюду, даже у нас.

Средневековый епископ, гвоздивший на войне неприятелей палицей вместо меча, дабы не проливать крови, и английский миссионер, который и в Африке, как Ливингстон, и в Индонезии и в Полинезии, являлся лишь предтечею воинствующего капитала, торговца и чиновника, — вот «порождения ехиднины», которые выросли прямо из недр христианства.

В план моего анализа не входит подробное рассмотрение социальной истории церкви по отдельным этапам с первого века по третий и с третьего века до Константина и далее сквозь все колебания ее внешнего успеха и внутреннего изменения.

Для этого были бы потребны большая интенсивность и продолжительность работы и более обширные размеры издания.

Дело обыкновенно представляется в таком виде: христиане эпохи Иисуса и первого века вообще были революционеры, но мирные, они были демократы, но состояли под управлением боговдохновенных апостолов, которым наследовали епископы. Далее они были коммунисты, но признавали частную собственность, в том числе и собственность на рабов.

Во всем этом много противоречий.

Когда Палестина загорелась свирепой национальной революцией, христианство по необходимости должно было отходить от метода силы и восстания, поскольку оно отходило от традиционного иудейства. Отходя от иудейства, оно политически приближалось к римлянам. Другого пути не было. Критика давно указала на то, что римские фигуры в Евангелии являются весьма благожелательными, начиная от сотника Корнилия и кончая Пилатом. Нет недостатка и в заявлениях христианской лойяльности, включенных в евангельский текст, как общеизвестное «кесарево кесареви». Можно привести многочисленные заявления Павла: «Нет власти не от бога. Начальники — божьи служители. Подати платите. Всякому все отдавайте, подать, оброк, со страхом и почтением» (Римлян., 13, 1–7).

Отдельные случаи применения насилия в Евангелии, мифическое изгнание торговцев из храма и усекновение Малхова уха апостолом Петром, направлены против иудеев, а никак не против римлян.

Впрочем, и против иудеев христиане защищаются слабо. Известная сентенция Иисуса: продай одежду свою и купи меч (Лук., 22, 36) приводит к заявлению учеников: «Господи, вот здесь два меча». И он сказал им: «Довольно!»

А во время ареста Петру, обнажившему меч и отсекшему вышеуказанное ухо, Иисус сказал такое же слово: «Довольно!» и, прикоснувшись к отсеченному уху, исцелил его.

Неподражаемая подробность.

Во всей этой плачевной авантюре христиане напоминают толстовцев. Их сопротивление есть, в сущности, непротивление злу.

Другой пример из русской революции. Я помню в дни моей ранней юности, как так называемые «мирные пропагандисты» стали приходить к мысли о необходимости оказывать сопротивление при аресте, какие дебаты велись по вопросу о том, носить револьверы или нет. И сторонники насилия доказывали, что не надо убивать, а только выстрелить, чтоб обратить внимание общества на невыносимые гонения. Помню, один из первых стрелявших, Бобохов, уже после ареста, нашел случай передать из крепости письмо в революционную печать, написанное в стиле евангельского рассказа об аресте. Идея о насилии русским социалистам далась далеко не сразу.