Эрнст Суттнер - Христианство Востока и Запада: в поисках зримого проявления единства

Священной Конгрегацией пропаганды веры со времени ее основания постоянно посылались миссионеры в Османскую империю. Вначале они не имели ни задания, ни намерения создавать там возле существующих восточнохристианских церквей обособленные общины восточных католиков. Да и в соответствии с законами Османской империи это было бы неосуществимо, так как ни разу строительство необходимых для этого храмов не было разрешено. Согласно существовавшему в Османской империи в XVII в. жесткому исламскому законодательству, миссионеры могли иметь собственные часовни (капеллы) там, где было достаточное число западных дипломатов и купцов, для которых они исполняли обязанности священников.

Западные миссионеры имели большой авторитет у местных восточных христиан, и многие из них доверяли миссионерам. Там, где существовали капеллы миссионеров, они постепенно стали посещаться местными христианами, а там, где их не было, для миссионеров со временем стали открываться церкви местных восточнохристианских общин. Когда миссионеры вступали в контакт с местной церковью, они оказывали ей всяческую помощь; их долгом было воспользоваться своим влиянием, чтобы преодолеть в ней то, что мешало общению с епископом Рима. В Риме надеялись, что таким образом восточные церкви в целом могли бы быть подготовлены к унии; однако вначале вовсе не планировались униатские церкви рядом с существующими церквами.

С течением времени всё пришло к тому, что западные миссионеры в целом ряде восточнохристианских общин были заняты тем же, что и их собратья на родине вместе с приходским клиром, — проповедью, совершением таинств и службой милосердия; между ними и местными церквами развивались отношения, которые можно описать примерно следующим образом: хотя они оставались в юрисдикции пославшей их Конгрегации и под началом руководителей их орденов, их священническая деятельность, хотя и нельзя истолковывать это в церковноправовом смысле однозначно, была включена в жизнь восточной церкви-сестры. [191] Можно было наблюдать в течение десятилетий, что высокие и высшие восточнохристианские высокопоставленные лица опирались на западных миссионеров точно так же (а иные и более), как на монахов собственной церкви. Мы снова видим такое взаимоотношение западной и восточной церквей, которое исключается нормами нынешнего церковного права.

Деятельность миссионеров среди мусульман была совершенно невозможна, потому что за переход из мусульманства в христианство, по крайней мере, по букве османского закона, новообращенным и тем, кто их к этому склонил, полагалась смертная казнь. Вербовать себе сторонников миссионеры могли лишь среди христиан.

О деятельности миссионеров существуют многочисленные сведения. Из них становится очевидным, что указания, которые давались миссионерам Конгрегацией пропаганды веры, делались отчасти под влиянием того посттридентского образа мыслей, который возобладал в Римской курии во времена Брестской унии и попыток Молдавской унии; это проявлялось особенно в тех случаях, когда робкие умы обращались с запросами в Рим, чтобы преодолеть собственные сомнения. С другой стороны, из той же самой Конгрегации исходило достаточно много других установок, которые показывают, что на этот счет там не было единого мнения. [192] Особенно в середине XVII в. в римском миссионерском центре настолько были вытеснены все сомнения относительно восточных христиан, что никаких серьёзных попыток осуществить предостережения от сотрудничества, кроме тех, которые были изданы, не предпринималось, так как сотрудничество миссионеров с местными восточными церквами достигло в это время своего высшего уровня. [193]

Один пример такого сотрудничества, который одновременно показывает, что оно протекало не без проблем, опубликовал в 1657 г. французский иезуит Ф. Ришар. [194] Он рассказывает об одном греческом епископе, который приехал в Санторину в октябре 1650 г. в качестве посланника Вселенского патриарха. Грек прослушал проповедь одного иезуита, пишет Ф. Ришар, и был так доволен ею, что дал ему, по его просьбе, документ, разрешающий проповедовать в греческих церквях архипелага. В документе сказано, что он «призывал всех священников и всех служителей, находящихся под юрисдикцией его патриарха, нас (то есть иезуитов) во всех церквях принимать как его самого, и нашим отцам без возражения разрешать проповедовать Слово Господне всюду, где отцы пожелают». Сюда же было включено право исповедовать, потому что право выслушивать исповеди относилось тогда, как свидетельствуют донесения иезуитов, к проповеднической деятельности. Позже дело дошло, к сожалению, до конфликта, потому что отцы Общества Иисуса давали одностороннюю оценку многим греческим церковным обычаям, применяя к ним мерки того богословия, которое они изучали в учебных заведениях своей родины. Например, они упрямо противились почитанию свт. Григория Паламы, потому что его богословие казалось им неприемлемым. Следствием этого были разногласия с греческим клиром, и из одного послания собрата Ф. Ришара мы узнаём, что тот самый греческий епископ, который разрешил проповеди, через несколько лет объявил об отлучении от церкви тех, кто впредь будет посещать проповеди иезуитов или ходить к ним на исповедь. [195] Тем конфликт был исчерпан. На рубеже XVI и XVII столетий иезуиты из этой же самой миссии докладывали о событиях, подобных тому, о чем мы уже знаем от Ф. Ришара. [196]

Точно так же в середине XVII столетия один миссионер-капуцин писал о похожей ситуации в Египте и, наблюдая истинное положение вещей, утверждал, что необходима большая сдержанность, чтобы оставалось возможным пастырское сотрудничество: «Миссия дает хорошие результаты у коптов, которые весьма смышлёны, и чей патриарх, который называет себя епископом Александрии, простой и добрый человек, приглашает наших свободно общаться с христианами и разрешает религиозное преподавание. В их церквях по воскресеньям без всякого возражения с их стороны наши проповедуют на арабском языке. В городах... с большой пользой читаются проповеди, преподаётся катехизис, выслушиваются исповеди и выполняются прочие задачи миссии; поскольку мы держимся по отношению к ним смиренно, благосклонно, почтительно и исполнены дружелюбия и любви, и поскольку мы придерживаемся их обычаев, которые безмерно строги, в своем образе жизни». [197]

В качестве примера того, что не связанные унией высокопоставленные лица опирались на миссионеров из Рима, могла бы служить биография Пантелеймона (Паисия) Лигарида. Родившийся в 1609/10 г. на Хиосе в семье униатов, он поступил в греческую коллегию в Риме и после учёбы в ней был там преподавателем. В 1639 г. Конгрегацией пропаганды веры он был рукоположен в сан священника и в 1641 г. послан на Восток. Не теряя связи с Римом и не отказываясь от римского жалованья, он получил ответственную должность при Вселенском патриархе Парфении I и разрешение произносить проповеди в его кафедральном соборе, вести службу и исповедовать. Позже он стал проповедником при дворе (не состоявшего в унии) князя Валахии. В его столице он основал первую современную школу в княжестве и руководил ею. Он по-прежнему получал жалованье Рима, поскольку считался миссионером Конгрегации пропаганды веры. При валашском княжеском дворе он познакомился с патриархом Паисием Иерусалимским, отправился с ним в 1651 в Иерусалим и был в следующем году рукоположен им в епископы. На обратном пути в Валахию он посетил епископа тамошних латинян и представил ему дело так, что символ веры при его посвящении в епископы был так определенно сформулирован, что его связь с Римом может сохраняться и впредь. Вскоре он принял приглашение Москвы и стал советником патриарха и царя. [198]