Георгий Митрофанов - Князь Евгений Николаевич Трубецкой – философ, богослов, христианин

Два последних десятилетия действительно стали периодом активного изучения русской религиозной философии, в ходе которого современные авторы стремились не только воспроизводить о русской философии первой половины ХХ века суждения, высказывавшиеся ее исследователями из среды Русского Зарубежья, но и, во многих отношениях, творчески развивать выводы своих предшественников. Однако, многие темы и проблемы, связанные с русской религиозной философией первой половины ХХ века, продолжают ожидать своего раскрытия и разрешения в исследовательской литературе. Именно к категории подобного рода «недорассмотренных» тем и «недоразрешенных» проблем в истории русской философии следует отнести религиозную философию Е. Н. Трубецкого и осуществленный в ней во многом уникальный опыт философского обоснования религиозного мировоззрения.

Определенная историко-философская «недооценка» творчества Е. Н. Трубецкого проявилась даже на проходившей 18-19 сентября 2006г. международной конференции «С.Н. и Е. Н. Трубецкие: историко-философская перспектива», которая, наконец, попыталась дать импульс всестороннему изучению творческого наследия обоих русских философов [52]. На этой первой в своем роде конференции религиозно-философское творчество Е. Н. Трубецкого, в отличие от его философско-исторических воззрений, рассматривалось лишь в связи с творчеством В.С.Соловьева или С.Н.Трубецкого. Подобное, ставшее стереотипным рассмотрение во многом оригинального религиозно-философского мировоззрения Е. Н. Трубецкого в качестве эпигонской версии философской системы В.С.Соловьева, развивавшейся «под сенью» философского гения его брата С.Н.Трубецкого, лишний раз свидетельствует об актуальности темы, ставшей предметом рассмотрения в данной работе [53].

Своеобразной попыткой обобщения некоторых важных аспектов исследовательской деятельности по изучению творчества Е. Н. Трубецкого в начале 2000-х годов стал вышедший в 2014г. том серии «Философия России первой половины ХХ века» «Евгений Николаевич Трубецкой» под редакцией С.М.Половинкина и Т.Г.Щедриной [54]. В этой книге, состоящей из трех тематических разделов, собраны либо уже опубликованные ранее, либо написанные для данного издания статьи авторов, так или иначе обращавшихся к творчеству Е. Н. Трубецкого. Оставляя упоминавшиеся выше статьи Л.Венцлера, В.К.Кантора, А.В.Михайловского, А.А.Носова и Т.Г.Щедриной, во многом определившие подход к творчеству Е. Н. Трубецкого на конференции 2006г., отметим наиболее значительные и интересные статьи других авторов, появившиеся именно в этом сборнике.

Ранее обращавшийся преимущественно к рассмотрению чисто философских проблем в мировоззрении Е. Н. Трубецкого И.И.Евлампиев в статье «Проблема соединения земного и божественного в философском творчестве Е. Н. Трубецкого» справедливо пытается обращением к экклезиологическим взглядам философа в сравнении с аналогичными взглядами В.С.Соловьева указать на взаимозависимость философии Е. Н. Трубецкого и его богословских и даже церковно-исторических воззрений. Подобный подход представляется наиболее соответствующим глубинным духовным интенциям, определявшим миросозерцание Е. Н. Трубецкого.

СтатьяА.Н.Круглова «Философия Канта в исследовании Е. Н. Трубецкого» представляет собой, пожалуй, один из наиболее успешных опытов изложения не только критики Е. Н. Трубецким гносеологии И.Канта и неокантианства, но и его собственной гносеологии, которая при определенной ее обусловленностью традицией классического немецкого идеализма отличалась очевидной оригинальностью.

В статьях О.М.Седых «О работе Е. Н. Трубецкого «Иное царство и его искатели в русской народной сказке» и И.Н.Гаврюшина «Е. Н. Трубецкой и Б.П.Вышеславцев о русской сказке: опыт сопоставления» предпринимается одна из первых серьезных попыток оценки творчества Е. Н. Трубецкого не как философа и богослова, но как культуролога на основе рассмотрения его поздних работ, сейчас весьма широко известных, но с точки зрения их значения как первых опытов христианской культурологии в России до сих пор не оцененных.

Наряду со статьями в данной книге содержатся составленные одним из ее редакторов С.М.Половинкиным «Хроника жизни и творчества кн. Е. Н. Трубецкого», «Библиография трудов Е. Н. Трубецкого» и «Избранная библиография работ о Е. Н. Трубецком». Однако наиболее полным жизнеописанием Е. Н. Трубецкого к настоящему времени остается вышедшая в 2010г. книга С.М.Половинкина «Князь Е. Н. Трубецкой. Жизненный и творческий путь: Биография».

Отличительной чертой философского мировоззрения Е. Н. Трубецкого, проявлявшейся в самых разнообразных сторонах его творчества, следует признать глубокое доверие философа к возможностям человеческого разума, обусловленное четким осознанием границ рационального познания в принципе. Исходя из этой особенности своего мировоззрения, Е. Н. Трубецкой стремился прежде всего рационально сформулировать те изначальные, не разумом открытые, но разуму данные предпосылки, которые, по мнению философа, обусловливают всякое проявление рационального мышления, и осознание которых должно позволить философской мысли благополучно пройти между Сциллой обольщенного рассудочным познанием рационализма и Харибдой отрешившегося от разума иррационализма.

Подчеркнув неустранимое даже в эмпирической гносеологии свойство познавательных суждений облекаться в форму безусловности и всеобщности [55], Е. Н. Трубецкой обращается к рассмотрению одного из первичных и, в то же время, основополагающих познавательных суждений – суждения «Я есмь», фиксирующего наличность факта нашего самосознания. «Кажущаяся «простота» нашего акта самосознания, – пишет Е. Н. Трубецкой, – на самом деле есть только видимость. Внимательная рефлексия обнаруживает здесь не простой, сложный тройственный акт, а именно:

1. Что бы ни полагалось нами вообще, безусловное всегда необходимо предполагается . В этом заключается основной закон, – форма нашей мысли, ее a priori… Я не мог бы отличить одни мои мысли и представления как истинные от других как ложных, если бы раньше всякого представления я не предполагал, что нечто истинно или нечто есть безусловно ; это безусловно есть, хотя бы и меня не было : только в этом предположении самое мое я приобретает достоверность…

2. Тем самым стало быть наше «я» полагается как другое по отношению к Безусловному. Без этого противоположения не было бы самого акта нашего самосознания. Ибо в нашем самосознании есть в одно и то же время и утверждения нашего « я» и выход за его пределы… Мое « я» есть только представление , неизбежно сопровождающее все мои представления: оно существует за его пределами, ибо оно положено как сущее в Безусловном.