Режин Перну - Хильдегарда Бингенская

«Говорящие это (не забудем, что она обращается к епископам и духовенству) одеваются в жалкие заношенные одежды; они будут шествовать, строго остриженные, и выказывать перед всеми спокойствие и добронравие. Племя сие не знает алчности, не владеет серебром и живет в таком воздержании, что его трудно за что-либо упрекнуть. Однако же с ними Диавол; скрывая свой истинный вид, он показывается им, как некогда, во времена сотворения мира, прежде грехопадения; иногда же он уподобляется пророкам и говорит сам в себе: „Народ шутит над тем, что я являюсь ему в виде злобных зверей или отвратительных насекомых. Но ныне я желаю лететь на крыльях ветра и проникнуть в них испепеляющей молнией, чтобы они исполняли лишь мою волю. Вот почему посреди этих людей я видом уподоблюсь Всемогущему Богу“. Ибо это диавол совершает все сие посредством невидимых духов, которые из-за злых дел человеческих движутся между ними повсюду под дуновением ветров и воздуха, бесчисленные, как мухи и комары, тучами нападающие на человека в зной. Ведь он вошел в этих людей таким образом, что не лишил их целомудрия. Он попускает им быть целомудренными, потому что они того желали.

И он вновь говорит в самом себе: „Бог любит целомудрие и воздержание, и в этих людях я приму их вид“. Так древний Враг проникает в сие племя через бесов, которые в воздухе, и эти люди воздерживаются от грехов распутства. Они не любят жен и избегают их. Они являются людям как бы в совершенной святости и, вводя их в обман, говорят: „Другие, которые были прежде нас и желали иметь целомудрие, погибли, как выброшенные на сушу рыбы. Нас же не смущает никакое смятение плоти, никакие вожделения, ибо мы святы и исполнены Святого Духа!“ Увы! Тогда другие люди не знают, что делать; они подобны тем, которые предварили нас в древние времена. Ибо те, кто немощен в кафолической вере, начнет почитать их, преданно служить и всеми силами подражать. Народ же будет услаждаться их речами, ибо они покажутся ему праведными».

Так, в проповеди, произнесенной Хильдегардой в Кельне примерно в 1163–1164 годы, она обличает новую форму ереси, в которой нетрудно узнать ересь катаров. На самом деле речь шла не столько о ереси в строгом смысле слова, сколько о своего рода новой религии, подобной сектам XX в.: о религии, поставившей себя вне Откровения и строившейся на изначальном дуализме. Согласно ей, в начале мира было два божества — одно, создавшее мир видимый, материальный, телесный (злое божество), и другое, сотворившее души, дух (благое божество). Человек должен поклоняться только второму. Примерно двенадцатью годами раньше эта ересь появилась в Лангедоке. Ее адептов называли «энрикианцами», так как «родоначальником» этого заблуждения был монах по имени Генрих. Оно довольно широко распространилось, особенно в окрестностях Тулузы; и даже святому Бернарду незадолго до смерти пришлось объезжать эти земли, проповедуя и вразумляя. Возвратившись в Клерво после окончания своей миссии, имевший успех, он написал письмо жителям города, призывая их твердо держаться правоверного учения.

«Наше пребывание у вас, — писал он, — было кратким, но не бесплодным. Истина, которая была явлена вам через нас, не только словом, но и делом (он имеет в виду совершенные им чудеса) обличила этих волков, которые, придя к вам в овечьей шкуре, пытались поглотить ваш народ как ломоть хлеба. Она обличила лисиц, разорявших ваш виноградник, драгоценный виноградник Господа. Но, хотя они и обличены, однако не пойманы». Она увещает бояться этих новых проповедников, которые, «принимая вид благочестия и совершенно отрекшись добродетели, примешивают к небесным словесам новое по смыслу и выражению, как примешивают отраву к меду. Остерегайтесь сих отравителей и учитесь распознавать под овечьей шкурой хищных волков».

Так предостерегает Хильдегарда. Описание этих людей, одетых в ветхие, изношенные и выцветшие одежды, с бледными лицами, с коротко остриженными головами, которые имеют вид совершенного воздержания и целомудрия, «не любят и избегают жен», делает их совершенно узнаваемыми.

Действительно, катары скоро распространились и в рейнской области, которая была развитым торговым регионом, процветавшим во времена проповедей Хильдегарды. Вероятно, именно развитие коммерции и городской жизни, когда главной заботой становилась прибыль, послужило подходящей почвой для учения, имеющего внешне высоко духовный вид, на деле же чуждого Евангелию и происходившего, скорее, от древних манихейских идей. Оно представляло собой довольно упрощенный дуализм, отождествлявший зло со всем телесным. Его адепты боялись женщины, через которую передается жизнь и которая, рождая, продолжает дело «злого божества». Их логика не знала нюансов, они видели тело и материю исключительно как орудия греха. Это, конечно, до предела упрощало им труд различения добра и зла (предмет искушения Адама), то есть попытки самим решать, что есть для меня добро, а что — зло.

В описании ближайших событий будущего монахиня являет удивительный дар пророчества. Прежде всего, она обличает манихейские ухищрения: «Когда эти создания повсюду распространят свои заблуждения, учителя и мудрецы, твердо стоящие в кафолической вере, начнут гнать и преследовать их (манихеев), ибо некоторые из них — отважные воины правды Божией. Не смогут они поколебать и некоторые сообщества святых, чьи пути святы. Потому они дают советы князьям и богатым, чтобы те ударами палки и лозы принудили учителей Церкви и прочих духовных мужей, которые им подвластны, вернуться к правде. Все это совершится с некоторыми, другие этому ужаснутся и исполнятся страха. Однако, по словам Илии, „множество праведных, которые не впадут в эти заблуждения, спасется, и основания их не поколеблются“.

Однако вначале, увлекая своими заблуждениями, эти соблазнители (катары) говорят женам: „Вам не позволено пребывать с нами, но поскольку вы не имеете учителей просвещенных, слушайтесь нас, и все, что мы вам скажем и велим, то делайте, и спасетесь“. Так и жен они привлекли к себе и ввели в заблуждение. После того, исполнившись гордости, они скажут: „Мы всех их подчинили себе“. Однако потом они сойдутся с теми женами, чтобы тайно творить блуд, и тогда их беззакония и беззакония их секты станут явными».

Монахиня вдохновляется все больше и больше. Она предрекает начальникам секты гибель: «Но Бог приготовил для ваших злых и темных дел возмездие, верша которое оставит вас без помощи, ибо потребует для вас не справедливости, но объявит нечестивыми. (…) Вы будете в представлениях человеков дурным примером, ибо от вас не исходит свет доброй славы. Потому у вас не останется ни пищи для пропитания, ни одежд, чтобы покрыться, правдиво видя свою душу, а останутся лишь неправедные дела, лишенные блага знания. Ваша честь погибнет, а венец падет с головы (…). Ибо надлежит изгладить порочные дела посредством бед и скорбей. Так что многие испытания обрушатся на голову тех, кто в своем нечестии навлекает бедствия на других. Ведь эти неверные, соблазненные диаволом, будут орудием вашего наказания, ибо ваше почитание Бога нечисто, и они будут терзать вас до тех пор, пока не истребят ваши неправды». Итак, этим порочным обольстителям предстоят страшные наказания: «Князья и прочие великие мира обратятся против них и будут убивать их, как бешеных волков, повсюду, где найдут».