Режин Перну - Хильдегарда Бингенская

Внезапно пророчество принимает удивительный оборот, и Хильдегарда предсказывает, что «в народе духовном взойдет заря правды, и начнется это посреди малого остатка, который не будет жаждать ни власти, ни богатств, растлевающих душу, но скажет: „Помилуй нас, ибо мы согрешили“. Таковые получат утешение и придут к правде, избавившись от прежней скорби и страха, как ангелы получили утешение от любви Божией, когда пал сатана. И будут они жить в смирении, не желая посредством злых дел противиться Богу; но, избавленные с этих пор от всякого рода заблуждений, будут твердо держаться правды, так что многие придут в изумление из-за того, что столь яростная буря была предтечей кротости. Люди же, которые будут жить прежде этого времени, претерпят великую и беспощадную брань со своим своеволием, к погибели тела своего, от которого не в силах разрешиться. Но в ваше время будет много смут и борений против своеволия и невоздержанности нравов, и вы претерпите всяческие скорби».

Мы вправе задать себе вопрос: предвещая явление кротости и мира после жестоких кар, которым подвергнутся катары, не предвидит ли монахиня рождение новых орденов в начале XIII в., а именно, Ордена меньших братьев святого Франциска и Ордена братьев-проповедников святого Доминика? Ведь их действительно отличали кротость, смирение, покаяние. Можно сказать, они открыли новую страницу Евангелия, принесли с собой новый расцвет царства Божественной любви. Иными словами, этот текст Хильдегарды можно было бы истолковать как «предведение» неожиданного возрождения, принесенного нищенствующими орденами, — и в первую очередь, именно в Лангедоке, где больше всего свирепствовали и ересь катаров, и гонения на нее.

Коротко напоминая события, нужно сказать, что одной из причин успеха катаров была их бедность, которую они старательно афишировали. Во всяком случае, «совершенные», то есть те, кто получил «consolamentum», понуждали себя выполнять самые суровые предписания. Это была религия, предполагавшая две категории верных, и простые ее адепты получали «consolamentum» только в час своей смерти. Духовенство того времени, особенно в богатых рейнских областях, как и в регионе Тулузы, дурно распоряжалось своим имуществом. Искушение богатством существует всегда (во всяком случае, оно постоянно возрождается), особенно в периоды процветания. Хильдегарда — не последняя, кто упрекал духовенство в попустительстве своим прихотям и склонности к легкой жизни. Однако даже ордена такого строгого устава, как, например, цистерцианцы, были подвержены этому соблазну. В XIII в. аббат монастыря в Сито, преемник святого Бернарда, пользовался для своих передвижений таким роскошным экипажем, что святой Бернард, увидев его, пришел бы в негодование.

Возникновение сект повсюду совпадало с ростом богатств и развитием городской жизни; поэтому ересь катаров распространялась сначала в долине Рейна, а потом, главным образом, в районе Тулузы. Граф Тулузы Раймонд V обратил внимание епископов на численный рост секты, а его сын Раймонд VI тем временем всеми средствами содействовал ее успехам, пока его не обвинили в том, что он отдал приказ убить папского легата Петра де Кастельно, приехавшего к нему в 1208 году с предписаниями. Это убийство положило начало событиям, которые впоследствии назовут альбигойской войной, со всеми ее ужасами и крайностями, а значит, косвенно стало причиной учреждения суда инквизиции в 1231 году.

Примерно в то время некий Доминик Гусман, проезжавший через эти места и заметивший успех катаров, обратился к людям с призывом к евангельской бедности и вместе с тем к более тщательному изучению правоверной христианской доктрины, исключающей всякий дуализм. Интересно, что сначала он создал женский монастырь, собрав в нем женщин, обратившихся от катарской ереси, а затем создал первый нищенствующий орден — Орден братьев-проповедников. Вскоре некий Франциск из Ассизи тоже создает двойной (мужской и женский) нищенствующий орден. Его женская ветвь во главе со святой Кларой добилась от Святого Престола «привилегии нищеты», по которой отказалась от всякого дохода или имущества, кроме земли, на которой монахини жили. Так в начале XIII в. рождается новая форма монашеской жизни. Ей суждено было распространиться не только по всему Западу, но и нести евангельскую весть на Восток — Ближний и Дальний.

Дальнейший текст кельнской проповеди Хильдегарды — обличение дуализма. «Бог изначально увидел Свое дело в Адаме; Он сотворил из праха его плоть и кости и вдунул в лицо его дыхание жизни. Когда же Дух удалился от человека, то плоть и кости его превратились в прах; однако они будут восставлены в последний день. То, что Бог создал человека из персти земной, знаменует Ветхий Закон, который Он дал человеку. Но то, что человек восстал на земле, в плоти и костях своих, свидетельствует о Законе духовном, который принес Сам Сын Божий (…). Он истинно обновил его. (…) Боже, Творец всего сущего, Ты пошлешь Твоего Духа при звуке последней трубы, и люди восстанут в нетлении. Они более не будут ни расти, ни иссыхать, ни обращаться в прах. Ты восстановишь лицо земли, душа же и тело будут обладать единым знанием и единым совершенством. Вот что сотворит Бог, безначальный и бесконечный. Ибо Ему нет нужды глядеть вспять: Он Сам есть все. Он создал человека, в котором дело рук Его и Его чудеса, и поручил ему созидать всякое здание добродетели, посредством которого человек может восходить к Нему, к Тому, Которого Он Сам возлюбил [9] Т.е. к Сыну. , ибо Бог есть Любовь».

Проповедь заканчивается мольбой: «Ныне, о чада Божии, слушайте и разумейте, что Дух Божий говорит вам, дабы не постигло вас худшее и дабы вам не погибнуть. Дух же Божий говорит вам: „Оглядите свой город и землю свою, и исторгните из своей среды губителей, которые хуже, чем иудеи, и весьма подобны саддукеям. Ибо, пока они с вами, вам не быть в безопасности. Церковь рыдает и плачет над их беззакониями, ибо они своим нечестием заражают ее чад. Итак, изгоните их далеко, чтобы ваше собрание и ваш город не погибли, ибо в Кельне приготовлен царский пир, звук которого проходит по всем вашим площадям. Что же до меня, боязливой и убогой старицы, в последние два года я изнемогла, говоря об этом повсюду вслух перед лицом учителей и начальников и других мудрых мужей. Однако, поскольку Церковь была разделена, порой я принуждена была умолкать“».

У Хильдегарды еще будет случай вернуться к этому предмету, важность которого она ощущала, и повторить свои предостережения в письме, адресованном духовенству Майнца (письмо XL–VII), то есть, по сути, в проповеди, произнесенной во время третьего путешествия. Там она еще более ясно говорит, в чем состоит заблуждение манихеев, и восстанавливает достоинство человеческого тела, показывая, как тесно оно связано с духом. «Блажен человек, которого Бог задумал сотворить скинией премудрости, наделенной пятью чувствами. До конца своих дней, путем святых желаний и добрых дел, путем стремления к правде и самых дивных добродетелей, которыми ему никогда не насытиться, он, благодатью Божией, восходит от нового к новому. И так достигает он славы вечной жизни, которая пребывает, не утомляя, без конца. Так Бог до последних дней обновляет все сущее, все, что в ведении Его одного; так Он до последних дней пожелал совершать Своим могуществом. (…) Тело и душа — одно, хотя каждое имеет свои силы и свое имя; так же, как плоть и кровь; и в сих трех, то есть в теле, душе и разуме, человек совершается и может творить дела».