Алексей Муравьев - Старообрядцы. Другие православные [litres]

Нередко соблюдаются правила истинноречия, например, слово «перемениться» читается как [пэременитэся] и т. д.

Существование такого феномена как русское старообрядчество ставит ряд вопросов как в сфере истолкования самого феномена, так и в сфере социального моделирования. В прежние времена старообрядчество анализировали либо с узко религиозной, либо с политической точки зрения.

Исследователь староверского предпринимательства В. Керов пишет: «Одним из итогов для избравших новые формы социального поведения ради сохранения “старого благочестия” стала эволюция к внутренней вере, проявлявшаяся в частности в формировании и развитии таких религиозно-этических категорий, как “совесть”, “личная ответственность”, “личный выбор”. Результаты контент-анализа старообрядческих памятников определяют существенное значение в идейном наследии отцов старообрядчества понятия “совесть” (большего, чем внешнее благочестие), связанного прежде всего с “истинной верой” и “спасением души”. Со спасением души преимущественно сопряжена также категория “личная ответственность”, ответственность перед Богом и людьми, не зависящая от социального статуса и связанная с личной судьбой христианина и судьбой церковной общности, вне которой нет спасения.

В старообрядчестве сам факт использования таких категорий и их значение представляет собой отход от средневековой ментальности. Показательно, что историософия Аввакума и его последователей предполагала в общественной истории активную деятельность человека, таким образом подтверждающего не только подверженность благодати, в концепции староверов лежащей на каждом, но и, при условии выбора пути борьбы со злом, проявляющего собственно человеческую сущность». Лишенные опоры на государство, старообрядцы привыкли опираться на внутренние ресурсы, а с государством договариваться и выторговывать себе пространство свободы. Тем самым старообрядцы создавали себе «пространство ответственности». Отказавшись от опеки государства, они взяли на себя часть ответственности за общественное дело.

Малая группа, каковой является старообрядчество сегодня, своим опытом ставит под сомнение безальтернативность пути, по которому идет российское общество в последние 300 лет. В отношении православия староверие, хоть и не объединенное в единую организацию, но связанное общими идеалами и пониманием смысла веры и судьбы России, еще не сказало своего слова. Скажет ли оно его – зависит от множества факторов, в первую очередь от того, как опыт староверия, негосударственного православия, будет отрефлексирован мыслящей частью общества и насколько она сама готова будет мыслить в категориях альтернативных исторических моделей.

В этом смысле к старообрядческой программе вполне можно приложить слова, которые М. О. Гершензон произнес о П. Киреевском: «Правда-истина ни одним человеком не может быть добыта единолично; она есть продукт коллективной жизни народа в его пространственной и временной целости, другими словами, она неотъемлемо присуща общенародной традиции и в ином виде не существует. Живая истина неотъемлемо присуща соборной апостольской церкви в ее преемственном бытии. Отсюда вытекают последствия огромной практической важности: во-первых, неприкосновенность традиционного развития нации; во-вторых, безусловная независимость Церкви от государства, как хранительницы Предания в его чистейшей форме; в-третьих, внутренняя непомощность всякого бытия, отщепленного от общенародной жизни и, в частности, от Церкви. Отсюда следует, что Петр I, пресекший преемственное развитие русского народа, подчинивший Церковь светской державе и положивший начало отпадению образованных классов от «народного ствола», причинил величайший вред России. От Петра Россия поражена тяжелым недугом, а до него она жила здоровой народной жизнью. Россия идет к своей гибели, но исцелить ее не могут никакие социальные и экономические меры». Только тогда в этой истинной независимой Церкви сольется весь народ – образованные и необразованные, высшие и низшие, может наступить осуществление России и возвращение ее на путь исторического предназначения. Если сказать то же самое менее торжественно и светским языком, то выйдет примерно следующее: старообрядцы сохранили древнерусскую культуру и выработали особый модернизированный тип мышления, который может очень пригодиться России и ее народу в деле духовного и социального развития и отхода от того архаического и во многом плачевного состояния, в которое их ввергли столетия непродуманных реформ, смут, бунтов, революций и репрессий.

Часовенные старообрядцы Сибири и Алтая – на самом деле по менталитету поповцы, но они не признают ни одной из существующих православных иерархий. Это подталкивает их к беспоповщине, хотя исходные позиции у них – разные.

Аторин Р. Поместный собор. // https://ruvera.ru/articles/atorin_pomestnyiy_sobor.

Журнал «Родина». 1990, № 9.

Игнатова Т. Сотворение мифа. // https://ruvera.ru/articles/sotvorenie_mifa.

И. Севастьянов. О количестве старообрядцев в Российской империи. // https://ruvera.ru/articles/kolichestvo_staroobryadcev

Согласие странников – особое в старообрядчестве, в нем есть многое от народного скрытого мира.

См.: Н. Н. Покровский, Н. Д. Зольникова. Староверы-часовенные на востоке России в XVIII–XX вв.: Проблемы творчества и общественного сознания. – М.: Памятники исторической мысли, 2002.

Эта конспирологическая схема продержалась у староверов где-то до начала XIX в., пока не была заменена более сложными.