Михаил Майзульс - Между Христом и Антихристом. «Поклонение волхвов» Иеронима Босха

Дело в том, что филины и совы (их разные виды именовали bubo, nycticorax, noctua, ulula ) как ночные хищники в средневековых бестиариях и других аллегорических сочинениях олицетворяли духовное помрачение, иноверие и ересь [224] Resnick 2012. P. 275–276. . Этот взгляд был емко резюмирован в трактате «О птицах» Гуго Фольетского (XII в.). В одной рукописи его сочинения глава про сову озаглавлена так: «Презренная сова — человек грешный» ( Infelix bubo: peccator homo ) [225] London. BL. Ms. Sloane 278. Fol. 31v. См.: Hirsch 2010. P. 144. .

В Античности сова, спутница Афины / Минервы, воплощала мудрость и знание (и эта символика была актуализирована гуманистами в эпоху Возрождения). Однако в христианской культуре Средневековья за этой птицей закрепились прежде всего негативные ассоциации [226] Hirsch 2010. P. 138–139; Косякова 2019. С. 283–284. Репутация сов не всегда была настолько мрачна. В Абердинском бестиарии (XII в.) одни виды ( bubo и noctua ) олицетворяли грешников, а вот с nyctorax сравнивали Христа. Как сова скрывается от дневного света, так и Спаситель уклоняется от гордыни и пребывает с нечестивыми, чтобы их обратить. Аналогично и праведники, словно совы, бодрствующие ночью, берегут себя от греха и грешников (Aberdeen University Library. Ms. 24. Fol. 35v, 36v, 50–51; см.: Hirsch 2010. P. 144, n. 50). . Еще в ветхозаветной книге Левит (11:16–17) сова была перечислена среди нечистых созданий. В греческом «Физиологе» говорилось о том, что она любит ночь и скрывается от солнечного света. Точно так же иудеи отвергли Христа, предпочтя тьму свету.

На протяжении столетий христианские авторы обличали иудеев за то, что они отказываются признать Иисуса мессией и не видят истинного смысла Ветхого Завета, полного пророчеств о Боговоплощении и Страстях. Их неверие описывалось как помрачение и слепота. Потому сова как ночная птица, которая сторонится дневного света (истины), стала одним из образов, применявшихся в полемике против иудаизма. Кроме того, ее клюв, возможно, напоминал о крючковатых носах, с какими так часто изображали демонов, а также иудеев и других иноверцев или еретиков. На миниатюрах во многих бестиариях можно увидеть, как сову со всех сторон атакуют другие птицы. Эта сцена напоминала о ненависти, которую все окружающие народы испытывают к богоубийцам (рис. 73) [227] Miyazaki 1999; Lewis 1986. P. 560–561; Strickland 2008. P. 223–225; Hirsch 2010. P. 144–148. Иногда, правда, этот сюжет осмысляли в противоположном ключе. Утверждалось, что сова означает Христа, а нападающие на нее птицы — его врагов. Например, в Часослове Батлера (середина XIV в.) над ликом Христа, окруженным символами четырех евангелистов, изображено дерево, на котором сидит сова. Как и Спаситель, она смотрит прямо на зрителя, а с двух сторон ее клюют птицы — враги истины (Baltimore. Walters Art Museum. Ms. W.105. Fol. 10v). См.: Харман 2016. С. 52–53. . Гуго Фольетский писал, что совы живут в трещинах стен. Христос предпочел родиться евреем, но погиб от их рук в этих трещинах [228] Харман 2016. С. 52–53. . Мы не знаем, читал ли Босх трактат «О птицах», но его сова, спрятавшаяся в темной нише, вероятно, в духе этого текста напоминала об опасностях, грозивших новорожденному мессии.

Рис. 71. Слева : клевреты Антихриста; справа : пастухи.

Иероним Босх. Поклонение волхвов, ок. 1490–1500 гг.

Рис. 72. Иероним Босх. Поклонение волхвов, ок. 1490–1500 гг.

Рис. 73. Бестиарий. Англия, вторая четверть XIII в.

London. British Library. Ms. Harley 4751. Fol. 47

Около 1355 г. австрийский монах Ульрих фон Лилиенфельд составил пособие для проповедников под названием «Согласование любви» ( Concordantia caritatis ). Оно было устроено как иллюстрированный справочник по Новому Завету: каждый эпизод евангельской истории сопровождался несколькими прообразами (их именовали « типами ») из Ветхого Завета, а также аллегориями, заимствованными из царства природы. Для издевательств, которым Христос, по свидетельству Евангелия от Луки (22:63–64), подвергся после ареста в руках иудейской стражи («Люди, державшие Иисуса, ругались над Ним и били Его; и, закрыв Его, ударяли Его по лицу и спрашивали Его: прореки, кто ударил Тебя?»), было предложено два ветхозаветных типа : ослепление Самсона филистимлянами (Суд. 16:18) и ослепление царя Седекии по приказу вавилонского царя Навуходоносора (4 Цар. 25:6–7). К ним прибавились две небиблейские аллегории. В одной из них иудеев, которые слепы к истине, уподобляли сове ( ulula ), поскольку при свете дня она почти ничего не видит [229] См. иллюминированную рукопись, созданную в Вене в 1471 г.: Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. NAL 2129. Fol. 69v. Об этом сюжете: Boreczky 2017. P. 64. .

У Босха совы как существа, явно связанные с силами тьмы, кочуют из работы в работу. Например, в «Искушении св. Антония» сова взобралась на голову демоническому музыканту со свиным рылом, а другая сова выглядывает из дыры в колонне, на которой изображено поклонение демону или идолу, похожему на обезьяну. На «Страшном суде», который сейчас хранится в Брюгге, она выглядывает из отверстия в громадной лютне, установленной посреди преисподней, а в «Саде земных наслаждений» — из отверстия в фонтане (источнике жизни?), расположенном посреди райского сада (указание на грехопадение и «червоточину», которая не дала людям пойти по пути праведности?) (рис. 74). Сова таится в листве, покрывшей мачту «Корабля дураков» [230] Silver 2001. P. 630, 633, Fig. 6; Косякова 2019. С. 156 (рис. 9, 10), 248, 282–284. . Потому и на «Поклонении волхвов» фигура совы явно маркирует хижину как пространство зловещее и иноверное.

Рис. 74. Совы в «Саде земных наслаждений»

На левой створке триптиха Босх изобразил двор, примыкающий к хлеву. Судя по монументальным аркам, порталу и обвалившимся стенам, это руины дворца Давида. У стены, под дырявым навесом у огня одиноко сидит Иосиф — муж Девы Марии, которому не нашлось места в центральной сцене. Престарелый кормилец Святого семейства (за его спиной висит топор — орудие плотницкого ремесла) заботливо сушит над костром пеленки младенца. Как и на многих изображениях Рождества и Поклонения волхвов, созданных в Германии и Нидерландах в XV в., Иосиф оказывается оттеснен на периферию. Более того, он берет на себя домашние заботы, которые в то время считались исключительно женским делом: стирает, готовит, шьет, носит воду. На некоторых из таких образов чувствуется ирония по отношению к старику. Ведь его нередко высмеивали как простака-рогоносца: мол, его жена зачала, а от кого — неведомо. Однако чаще всего ему отводили подчиненную, но почтенную роль — преданного кормильца, заботящегося о молодой жене и приемном сыне — Спасителе [231] Ilsink, Koldeweij, Spronk 2018. P. 21, Fig. 9. См.: Payan 2000; Майзульс 2019. С. 222–236. На многих вариантах Поклонения волхвов, созданных в XV в., Иосиф играет намного более важную роль, чем у Босха. Скажем, у Дирка Баутса (ок. 1465 г.) он принимает принесенные дары. .