Михаил Майзульс - Между Христом и Антихристом. «Поклонение волхвов» Иеронима Босха

Рис. 83. Иероним Босх. Поклонение волхвов, ок. 1490–1500 гг.

Рис. 84. Слева направо, сверху вниз : 1), 2) «Искушение св. Антония», 3) «Поклонение волхвов», 4) «Мученичество св. Вильгефортис».

Фантастические строения, которые изображал Босх, правда, похожи на лабораторное оборудование. Однако это сходство можно интерпретировать по-разному. Диксон видит в этом свидетельство того, что Босх был адептом алхимии и под покровом религиозных или дидактических сюжетов говорил о превращениях металлов и о поиске философского камня, способного преобразить душу того, кто его обретет. Однако более вероятно другое. Босх как художник увлеченно занимался «трансмутацией» форм и превращал обыденные предметы в детали своих инфернальных пейзажей. В его времена на Западе существовали вполне реалистичные изображения Иерусалима и других ближневосточных городов. Характерной чертой их архитектуры, которая не могла не привлечь внимание европейцев, были купола и другие округлые формы, совсем не похожие на угловато-острую готику. В северной живописи XV в. купол — атрибут древности и Востока. Стремясь придать своим изображениям Иерусалима и городов, которые возникали в видениях святых, максимально причудливый и экзотичный облик, Босх мог скрестить архитектуру с очертаниями колб и печей. Очень вероятно, что в его работах алхимия — не ключ, позволяющий вскрыть их истинный смысл, а источник образов, которые он использовал в своих целях, далеких от Великого делания [262] Зотов 2020. С. 239–240. .

Рис. 85. Кирпичная печь с водяной баней и установкой для дистилляции.

Сборник алхимических сочинений, XV в.

Cambridge. Trinity College. Ms. O.5.31. Fol. 6v

В пустынном пространстве между хлевом, в котором родился Иисус, и Иерусалимом сосуществуют христианские и иноверные символы. На песчаном холме стоит колонна. Сверху водружен идол, который, словно акробат, держит на голове шест с полумесяцем (рис. 86). Он явно маркировал песчаную полосу перед Иерусалимом как место иноверное и нечистое (о значении полумесяца мы поговорим дальше). А недалеко от стен города виден придорожный крест. Лотта Бранд Филип, объясняя соседство полумесяца и креста, выстроила сложную схему. По ее версии, пустынная полоса, лежащая перед фантастическим городом, — пространство зла, на котором сходятся армии Антихриста. Потому оно маркировано как иноверное и языческое. А сам град означает не исторический Иерусалим I в., где Христос претерпел Страсти, а Новый Иерусалим — град святых, который спустится с небес после финального поражения Сатаны и Антихриста (Откр. 21:2,10) [263] Philip 1953. P. 285–286. . Эта гипотеза расчленяет единое пространство между Иисусом с волхвами и странным городом на несколько зон с разным идейным «зарядом». И это звучит не очень правдоподобно. Тем более что в самом граде нет никаких указаний на его особую праведность. Не вызывает сомнений, что это иудейский Иерусалим. В его центре возвышается огромный храм — готическая базилика, к которой пристроена цилиндрическая конструкция. А над высокими башнями, похожими на шпили церквей, нет ни одного креста.

Рис. 86. Иероним Босх. Поклонение волхвов, ок. 1490–1500 гг.

Один крест в сцене все-таки появляется. Но не в городе, а снаружи. Он стоит на дороге, недалеко от единственных, низких и темных, врат (рис. 87) [264] Еще один такой крест можно разглядеть вдалеке на левой створке триптиха. . Такой же придорожный крест есть у Босха и на первом «Поклонении волхвов», которое хранится в Метрополитен-музее. Что этот христианский символ делает в римской Иудее? Христос уже родился, а Церковь ведь еще нет. В нем можно увидеть примету фламандского пейзажа, которую Босх, не боясь анахронизма, перенес в новозаветные времена. В конце концов, художники его времени обычно изображали Вифлеем или Иерусалим как города с черепичными крышами, зубчатыми стенами и готическими колокольнями, а комнату, где перед Девой Марией предстал архангел Гавриил, обставляли на манер купеческого особняка. Однако, скорее всего, это не просто деталь пейзажа, а указание на распятие, которое ожидало божественного младенца [265] Ilsink 2016. Ill. P. 221. Фламандские художники XV в. постоянно включали в религиозные сцены детали, которые отсылали к прошлому (скажем, в сцене Благовещения на заднем плане изображалось Грехопадение) или к будущему (например, младенец Христос держал в руке красные семена граната — они указывали на кровь, которую ему предстояло пролить во искупление грехов мира). . Босх был далеко не первым из фламандских мастеров, кто изобразил кресты в евангельских сценах. Например, Робер Кампен в своем «Рождестве» (ок. 1425–1430 гг.) показал Вифлеем как северный город с собором и замком на холме. Перед одним из зданий (странноприимным домом или бегинажем?) стоят два креста [266] Ахим Тиммерманн видит в них «кресты-убежища», какие устанавливали у зданий или владений (церквей, часовен, кладбищ и т. д.), находившихся в церковной юрисдикции. Человек, обвиненный в преступлении (например, в убийстве), добравшись до таких крестов, мог получить временную амнистию и защиту от преследователей (Timmermann 2017. P. 204–205, 244). . Однако, как у Босха, они убраны на задний план и еле видны. Зато у Рогира ван дер Вейдена на «Алтаре св. Колумбы» (ок. 1455 г.) крест бросается в глаза, а его смысл не вызывает сомнений. На стене хлева, прямо над новорожденным мессией и его матерью, висит небольшое распятие. Оно указывает на грядущие Страсти и Искупление [267] München. Alte Pinakothek. № WAF 1189. См.: Acres 1998. P. 424–425, Fig. 2; Bindman, Gates 2010 II. P. 202; Ilsink, Koldeweij, Spronk 2018. P. 18. .

Рис. 87. Иероним Босх. Поклонение волхвов, ок. 1490–1500 гг.

Рис. 88. Иероним Босх. Поклонение волхвов, ок. 1490–1500 гг.

Посреди пустыни погонщик ведет под уздцы осла в красной попоне, украшенной еле заметными полумесяцами (рис. 88). Они движутся то ли в сторону постоялого двора, который изображен левее, то ли дальше — в Иерусалим. На спине осла сидит обезьяна. Эта деталь встречалась в иконографии Поклонения волхвов и до Босха. На алтарной панели, созданной в 1433–1435 гг. сиенским художником Сассеттой, перед тремя королями, которые изображены как святые с нимбами, тоже идет осел, груженный тюками. А сверху на цветистом ковре расположилась обезьяна (рис. 89). Это, видимо, был один из экзотических даров новорожденному богочеловеку [268] Bindman, Gates 2010 II. P. 190–191, Fig. 165. .