Авиация и космонавтика 1995 09

Через несколько дней выяснилось, что командир одной из батарей на передовых позициях вцдел, как большой аэроплан бомбардировал одну из железнодорожных станций, над которой повисла черная туча дыма. Станция горела, и были видны взрывы, хотя аэроплана уже давно над ней не было. По агентурным данным сообщили, что на станции Троян были взорваны 3 поезда со снарядами. Во всяком случае этот налет дорого обошелся нам, но и противнику не дешевле.

17 июня три корабля: «Киевский», 14-й и 15-й предприняли групповой полет в район станции Липецы. Первым полетел 14-й, пулеметным огнем подавляя огонь зенитной артиллерии. Группа сопровождалась четырьмя истребителями и благополучно сбросила бомбы на станцию Липеца-Дольняя, уничтожив все, что там находилось, и благополучно вернулась на свой аэродром. Завтра летит в первый раз Середницкий с заданием бомбардировать оборонительные сооружения в районе Брхеэаны, вслед за Середницким вылетаю я на случай необходимости его поддержать. Пока он будет кружить над Брхезанами, я пойду глубже в тыл.

«Итак 19 июня утром вплетаем.

19 июня утро что-то неважное. Какие-то высокие облачка. Середняцкий вылетел первым. Я за ним, так как я быстроходнее, и когда он наберет высоту, то я ухе успею пройти позиции, пострелять по артиллерии. Когда мы подлетели к передовым позициям, то увидели над противником сплошные облака. Середницкий поворачивает назад, ну и я тоже. Сажусь первым. За штурвалом Гаврилов. Он делает посадку ухе четвертый раз и довольно уверенно. Вижу, что аэродром затянуло туманней. Мне это не понравилось. Говорю Гаврилову: ^Давай, я сяду за штурвал и буду садиться со стороны леса». Гаврилов очень просил не сменять его, говорил: «Я посажу». Я почему-то согласился на это. Садимся. Вдруг туманен раздуло, и я вижу, что мы мажем прямо в деревья. Поворачивать поздно. Остается давать полный газ и идти на перетяжку. Дали полный газ, но поздно, видно, что пере тянуть не успеем. Перед самыми верхушками деревьев Гаврилов затягивает сколько можно корабль. Скорость ухе 75. Верхушки деревьев хлещут по кабине. Треск. Тишина… конец.

Немного очнувшись, кричу назад мотористам: «Держи бомбы!» и больше ничего не помню. В памяти остался только треск и грохот. Следующий момент врезался мне в память: Гаврилов лежит комочком в разбитых стеклах. Я лежу на обломках стула и грудью упираюсь в исковерканный штурвал. Дотронулся до Алеши — он мертв. Оглядываюсь направо и вижу крыло над землей. Мелькает мысль: где мы? И в этот момент замечаю зловещие огни у левых моторов. Горит бензин у карбюраторов. Вскакиваю и кричу. «Огнетушители1» Кабина стоит наклонно вперед идо земли не дошла метра полтора. Ясно слышу журчание бензина, текущего из разбитых баков. Помогаю подняться мотористу, придавленному свалявшейся бомбовой кассетой. В это время со страшным гулом взвивается пламя вокруг кабины. Внутри пламени еще нет, и путь к дверям свободен. Один за другим спрыгиваем из дверей на землю. Верхняя площадка ухе в огне, и начинается стрельба пулеметных патронов. Вспоминаю про бомбы и кричу «Удирайте все! Сейчас начнут взрываться бомбы!»

Наши бросились бежать, и я сними. Отбежав шагов 60, чувствую, что задыхаюсь. Пошел шагом. Подбегает моторист и берет меня под руку. Мы делаем еще несколько шагов и оказываемся на краю какой-то ямы. Я просто свалился туда и потянул за собой моториста. Оба лежим. Вдруг страшный грохот, и над нами проносятся какие-то куски деревьев, обломки, и опять все стихло. Но вот начинают сыпаться сверху какие-то обломки. Когда дождь обломков прекратился, мы выползли из ямы и попробовали идти, но я не могу, задыхаюсь окончательно. Сажусь и кашляю сгустками крови. Сколько я просидел, не знаю, но ко мне подошли какие-то три человека, подняли меня и потащили к аэродрому. В это время со станции подъехал Костя Смирнов. Видя мое состояние, он приказал поднять меня на руки и перенести в машину. Я очутился в Черткове в госпитале. Так закончилась моя служба на «Муромцах». Потом я узнал, что Середняцкий тоже подломался.»

Вскоре началось общее отступление наших войск. Оно было настолько поспешным, что авиационные части, находившиеся впереди, были принуждены уничтожить все имущество, которое не смогли вывезти, а летный состав сумел перелететь в более глубокие тылы. В Ягельницу вдруг прилетел французский отряд, потерявший все свое имущество при поспешном отходе. Удалось спасти только большую часть аппаратов и летный состав. По приказанию подполковника Башко было эвакуировано в Проскуров все запасное имущество, а в Ягелышце оставались только три корабля и необходимые запасы для возможных полетов. Но оставаться в Ягельнице было рискованно, и три корабля перелетели в Проскуров, где оказались еще четыре и половина отряда Казакова. Для того чтобы остановить беспрепятственное наступление немцев, командование потребовало боевых действий «Муромцев», и вот последний аккорд из всей эпопеи кораблей: вылетает весь отряд полностью — 7 кораблей во главе с подполковником Башко, и по сторонам отряда идут 26 истребителей сопровождения — всего в воздухе 33 аппарата. Об этом давно мечтали, но сделали поздно. Само собой разумеется, что к такой эскадре не посмел приблизиться ни один немецкий истребитель, а зенитчики разбрасывали свои снаряды по всему небу. Градом сыпались бомбы на подходившие войска противника, среди которых поднялась паника. Избрав полосу фронта в 30 верст длиною и 15 в глубину — истребили на ней все, что имело мало-мальски военное значение, после чего военные действия прекратились. Часть кораблей улетела в Винницу, а Башко с двумя кораблями (Грек и Насонов) в Станьково, но и там было не тише. Начали наступление немцы, и наши войска быстро отходили. Пришлось перелетать. Грек в Киев, а Башко в Бобруйск, но там он попал в руки 1-го Польского корпуса под командованием генерала Довбор- Мусницкого. Другой «Муромец» под управлением вольноопределяющегося Насонова сел в Борисове и при приближении немцев был сожжен.

На всех фронтах революция протекала одинаково. На Северном и Северо-Западном бурно развивалось братание. Несмотря на принимаемые меры, в широких масштабах. Вслед за братанием началось движение «домой». Солдаты оставляли окопы и шли и ехали на восток. Дольше всех держались Юго-Западный и Румынский фронты, но и там наступление наших войск приостановилось, и солдаты с винтовками и полными вещевыми мешками за плечами уходили с фронта.

Основной заботой было срочно вывезти дорогое имущество отрядов в Винницу, но большие трудности с вагонами, заторы на дорогах создавали такие препятствия, что удалось вывезти только частично дорогое оборудование. Австрийские войска, перейдя в наступление, быстро продвигались к старой государственной границе, и то имущество, которое нельзя было вывезти, было под угрозой захвата этими войсками. Поэтому то, что не успели вывезти — жгли.