Кен Уилбер - Интегральная духовность

Дэвид Хокинс, «Сила против насилия: скрытые мотивы человеческих поступков»(David R. Hawkins, Power vs. force: The hidden determinants of human behavior). Невероятно интересные идеи, пойманные при этом в ловушку тонкого редукционизма и мифа о данном. Все скрытые детерминанты, упоминаемые автором в подзаголовке работы, – монологические, а не тетралогические.

Уильям Джеймс, «Многообразие религиозного опыта»(М.: Академический проект, 2017). Я привожу этот труд в качестве примера типичной книги, которую можно обсудить в формате «хорошие новости / плохие новости»: хорошие новости в том, что Джеймс расширяет исследовательскую и познавательную программу до надличностных, религиозных и духовных переживаний, которые ранее в большинстве своем были отвергнуты академической наукой; плохие же в том, что методология, с помощью которой это совершается, – монологический эмпиризм (и монологическая феноменология), он вводит в новые и более широкие области обрезанную философию сознания.

Джеймс был гением и новатором во многих смыслах, и тот факт, что он так серьезно рассмотрел состояния сознания, экстраординарен; но монологическое остается монологическим, и в данном случае он всего лишь расширил империалистические претензии философии субъекта. К счастью, подлинная гениальность Джеймса выводит его за пределы наложенных им самим на себя ограничений. Его эмпиризм всегда открыт для герменевтики, репрезентативная парадигма поддерживается прагматикой Пирса и, главное, в его душе Истина, Благо и Красота остаются святой и нерушимой троицей.

Однако, что ни говори, радикальный эмпиризм остается эмпиризмом. Другими словами, радикальный эмпиризм – это радикальный монологизм. Стадии в зоне 2 и составная природа зоны 4 чужды этому подходу. Если бы Джеймс увидел большую ценность в работах своего современника Джеймса Марка Болдуина, все могло бы сложиться иначе. Империалистический эмпиризм – червь в сердце этого выдающегося в других отношениях труда.

Интересно отметить, что сам Чарльз Пирс критиковал Джеймса именно из-за этой центральной проблемы. Джеймс и Пирс всю жизнь были друзьями, несмотря на небольшую размолвку из-за того, что Джеймс заимствовал термин «прагматизм» у Пирса, который впервые его ввел. (Пирс впоследствии изменил название своей философии на «прагматицизм», что, по его словам, было «термином настолько уродливым, что не было желания его украсть».) Невзирая на их дружбу, Пирс считал, что подход чистого эмпиризма Джеймса глубоко ошибочен. Пирс, которого считают величайшим философским гением Америки, пригвоздил Джеймса одной простой сентенцией: восприятие – это семиотика .

Другими словами, восприятие – это всегда уже интерпретация. По крайней мере, отчасти. Неспособность увидеть это – типичная ошибка наивной феноменологии и наивного эмпиризма во всех формах. Понимание этого также позволило Пирсу указать на две еще более глубокие проблемы, которые люди не понимают, если прежде не осознали, в чем проблема самого монологического эмпиризма. Благодаря ему Пирс так охарактеризовал Джеймса: «Конечно, он материалистичен до мозга костей». А также: «Он склонен к картезианскому дуализму». Когда я привожу этот факт поклонникам Джеймса, они обычно испытывают шок, и это убеждает меня, что они не поняли сути постмодернистской революции; в противном случае все бы тут же встало для них на свои места. Но те, кто не способен это понять, считают, что Джеймс преодолел материализм и дуализм, хотя он попросту воплотил его в более тонких монологических формах. Пирс не без юмора отозвался об имплицитном материализме Джеймса, что он оказывается таковым «в методологическом смысле, а не в религиозном, ведь он не отрицает отдельную душу или жизнь после смерти; ведь материализм – это форма философии, которая оставляет вселенную в таком же непостижимом виде, в котором находит». Пирс имеет в виду следующее: то, что выявляется монологическим путем, непостижимо; само восприятие есть в действительности семиотика.

Мы также можем понять и то, почему Джеймс – и фактически все сторонники медитации и феноменологии, как нередко подмечают, – по сути модернист, а также почему Пирс был великим постмодернистом, опередившим свое время примерно на столетие (кто же еще мог бы увидеть законы природы как привычки без того, чтобы впасть в пурпурное волшебство?). Пирс считал, что всякое восприятие уже есть интерпретация, а интерпретация по своей структуре троична: для нее требуются знак, объект (референт) и интерпретатор. Вы можете увидеть здесь сходство с Фердинандом де Соссюром, который считал, что знак состоит из означающего и означаемого в системе интерпретированных различий. Пирс ввел термин «семиотика»; Соссюр называл свою деятельность семиологией. AQAL опирается на обе концепции: есть знак (означающее плюс означаемое), референт, семантика, синтаксис и прагматика.

Если прибегнуть к всеквадрантному взгляду: знак состоит из ВП означающего и ВЛ означаемого (и, совершенно верно, в полном соответствии с постмодернизмом нередко образуются огромные разрывы между означающим и означаемым, что приводит к изменению смысла). Интегральная теория определяет знак как «любой аспект реальности, который означает другой аспект для третьего аспекта». Знак существует в системе семантики (НЛ) и синтаксиса (НП), объединенных прагматикой (чей телос заключается в интегрировании четырех квадрантов любого семиотического события – и все события оказываются семиотическими, хотя только высшие животные имеют лингвистические формы семиотики: четыре квадранта простираются до самого низа вместе с ней). Уайтхед, между прочим, в этом смысле следует за Джеймсом, и именно поэтому он остается, по сути, монологическим ученым (что AQAL пытается исправить, говоря о «всеквадрантной прегензии»).

Джеймс классически не понимал семиотику (или нижне-левый квадрант и внутренне присущую ему составную природу). Пирс понимал, поэтому дал очень точную критику Джеймса, на которую сегодняшним сторонникам чистого внимания, чистого сознавания и чистого опыта хорошо бы обратить внимание.

Иной способ выразить то же таков: существует Абсолютная Субъективность (Брахман-атман) , которая в действительности представляет собой недвойственность, или чистое восприятие (которое есть также невыразимая шуньята и бесформенная непроявленная нирвана ), а также есть проявленный план относительных субъекта и объекта (план не чистого восприятия, а перспектив). В проявленном мире относительный субъект вплетен в межсубъективные сети (так же, как объект вплетен в межобъективность). Неспособность это увидеть называется мифом о данном, философией (только) субъекта и философией сознания. Итак, там, где Запад склоняется к отрицанию Абсолютной Субъективности и Сознания-как-Такового – или, точнее, чистой Пустоты (листа бумаги, на которой нарисованы четыре квадранта), – Восток оказывается пойман в ловушку мифа о данном и философии субъекта. Восток верно понимает Абсолютное, но чрезвычайно коверкает проявленный мир. На протяжении всей книги мы много раз говорили, что Недвойственное вполне может быть союзом Пустоты и Формы, но мир Формы имеет все квадранты и все уровни, а неспособность это увидеть не позволяет выработать адекватную систему координат, или Воззрение.