Кен Уилбер - Интегральная духовность

Юрген Хабермас дает монологическому знанию разнообразные имена, в частности называет его «философией субъекта» и «философией сознания». И то и другое он вместе со всеми другими мало-мальски стоящими теоретиками-постмодернистами полностью и беспощадно раскритиковал. «Философия субъекта» попросту считает, что индивидуальный субъект сознает явления, тогда как любой субъект в действительности находится в сети культурных контекстов, полностью не осознаваемых им. Например, тибетский отшельник в ХIV в. мог сидеть в своей пещере и созерцать объект сознавания – возможно, из Забмо Янгтиг [9], – думая, что имеет дело с данными реалиями, хотя на самом деле все, что возникало в его сознании, было очень во многом (но не полностью) сформировано культурой, к которой он принадлежал. Он думал, что созерцает вневременные истины, справедливые для всех, однако немалое их число относилось исключительно к тибетским культурным образам.

«Философия сознания» – это сходное предположение, в частности утверждающее, что существует отдельное сознание (индивидуальное, коллективное или «сознание-сокровищница», например алая-виджняна ), а феномены являют себя ему. Любая медитативная и созерцательная традиция делает такое допущение, в корне неверное. Это глубоко ошибочное представление, которое во многом ведет к застреванию в том, что часто называют ложным сознанием . Сейчас самый простой способ констатировать единогласно разделяемую постмодернистами критику философии сознания – сказать, что философии сознания неведомо, насколько глубокое влияние на сознание оказывают остальные три квадранта, причем способами, которые остаются невидимыми для сознания (великая холархия традиций мудрости – тоже почти целиком дело верхне-левого квадранта).

Поэтому интроспекция, медитация и созерцание (а также все методологии, принадлежащие исключительно зоне 1) подвержены той или иной разновидности заблуждения и неведения, от которого невозможно освободиться только средствами их собственных методологий. Постсовременность незамедлительно это обнаружила (хотя, как мы увидим, при этом она еще и выплеснула вместе с водой ребенка) и принялась разорять монологическое знание как современности, так и досовременности. После атак модернистских и постмодернистских критиков от великих традиций мало что осталось.

Интегральная постметафизика утверждает, что бесценные и глубокие истины досовременных традиций могут быть спасены, если мы поймем: то, о чем они говорят и что показывают, применимо, по сути, к верхне-левому квадранту и они не могут нести ответственность за незнание других трех. Таким образом, их собственные истины можно рассматривать с уважением и приглашать вместе со всеми за общий интегральный стол. Также и современность имела дело в основном с правосторонними квадрантами, а постсовременность – с нижне-левым. Так что все они прекрасно объединяются.

Таким образом, освободив досовременные традиции мудрости от метафизического багажа, можно встроить их в интегральную систему координат, которая также позволяет мирно сосуществовать современным и постсовременным истинам. Это подлинно соответствует духу AQAL-подхода, и подробности того, как воплотить эту интеграцию, сформулированы достаточно серьезно, чтобы заслужить дальнейшее продолжительное обсуждение и изучение. Неспособность осуществить это усиливает отчуждение традиций от миров современности и постсовременности.

Можно привести хороший пример того, почему созерцательным традициям так важно учитывать все эти моменты. Алан Уоллес написал замечательную книгу «Табу на субъективность» [10], посвященную окончательно сложившемуся доминированию западного научного материализма над внутренней интроспекцией, что привело к негативному отношению со стороны мировоззрения современности к восточным и западным созерцательным и медитативным традициям.

Это действительно так. Для модернистских эпистемологий определяющей характеристикой была главным образом их эмпирическая природа. Но тут стоит отметить, что эмпиризм, означающий «познание посредством переживания» (experientialism) или «познание, основанное на чувственном опыте» (experience-based), изначально был достаточно широким термином и включал как внутренний опыт, или интроспекцию (феноменологию ВЛ), так и более знакомый нам внешний опыт, или бихевиоризм (позитивизм ВП). По сути, «многообразие религиозного опыта» Уильяма Джеймса, воспеваемое Уоллесом, представляет собой квинтэссенцию модернистской эпистемологии (эта работа заменяет метафизические постулаты опытными данными и судит об истинности по результатам эмпирических наблюдений, а не предполагаемым онтологическим референтам). Иными словами, это чистая феноменология, или, как называл ее сам Джеймс, «радикальный эмпиризм». Но вследствие различных тенденций, многие из которых искусно описаны в книге «Табу на субъективность», внутренний эмпиризм был отвергнут в пользу внешнего и созерцательные традиции потонули вместе с этим кораблем – по крайней мере, в глазах позднего модерна.

Но опять же, раз речь зашла о судьбе медитации и созерцания на Западе, тот факт, что модерн убил домодерн, не был единственной проблемой или хотя бы основной. Главным было то, что постмодерн убил их обоих. Наиболее резко (и успешно) постмодернисты атаковали модернистскую феноменологию, например Эдмунда Гуссерля или Уильяма Джеймса, а также мыслителей вроде Догена, Экхарта или св. Терезы. Вот кто был объектом нападок постмодернистов, и именно постмодернизм победил в гуманитарных науках Запада.

Общее во всех этих созерцательных традициях состояло в том, что они были и остаются монологическими – все они основаны на философии сознания. Буддийская психология и величайшие метафизические системы тхеравады и йогачары построены на монологическом сознании, индивидуальном или коллективном, как и системы неоплатоников Запада, включая их созерцательные традиции. На самом деле все типы знания, предлагаемые домодерном (и модернизмом), не учитывали составную природу нижне-левого квадранта , и именно этот аспект обоих был подвергнут постмодерном разрушительной (и справедливой) критике. И вновь вместе с водой из корыта было выплеснуто много детей, но по тому же принципу и духовные искатели медитировали на мыльной воде, называя ее Дхармой или Священным Писанием.

Таким образом, медитативную интроспекцию и феноменологию убил не только и не столько современный научный материализм – по крайней мере, не в гуманитарных науках. Его уничтожили обширные и разрушительные атаки постмодерна на феноменологию (и все схожие методологии). Большинство постмодернистов даже не собирались обращать внимания на науку, они сразу нацелились на феноменологию. Мишель Фуко проигнорировал естественные науки и напал на Гуссерля. И мы уже указали причину: феноменология не смогла учесть культурную обусловленность и межсубъективный характер любого сознавания. Философию субъекта и субъективности необходимо дополнить (но не заменить) философией межсубъективности. Верхне-левому требуется нижне-левое (не говоря уж о ВП и НП).