Кен Уилбер - Интегральная духовность

Что такое постметафизика?

Сначала ответим на вопрос: что такое метафизика?

Ее обычно считают направлением философии, которое занимается вопросами онтологии (что есть бытие или реальность?) и эпистемологии (как мы это знаем?). Впервые термин получил известность благодаря ученикам Аристотеля, которые дали одной из книг философа название «Метафизика» просто потому, что хронологически тот ее написал после книги под названием «Физика». Мне кажется, вполне достойная причина, по крайней мере не хуже других!

Если метафизика началась с Аристотеля, то завершилась она с появлением Канта. Или, во всяком случае, с его появлением она совершила поворот, который навсегда изменил то, как воспринимают реальность глубочайшие мыслители мира. Критическая философия Канта заменила онтологические объекты структурами субъекта. Это, по сути, означает, что мы не воспринимаем эмпирические объекты как всецело реалистичные и предзаданные – напротив, структуры познающего субъекта наделяют познаваемый объект различными характеристиками, которые затем воспринимаются как принадлежащие объекту, но в действительности таковыми не являются. Они скорее результат сотворчества познающего субъекта. Его различные априорные категории помогают сформировать или сконструировать реальность, как мы ее знаем. Это не перцепция, а концепция; по крайней мере отчасти. Онтологии как таковой не существует. Метафизика тем самым оказывается общим названием той разновидности мышления, которая не способна это понять. Иначе говоря, это мышление, которое стало жертвой мифа о данном.

Для духовности в целом это означает необходимость отбросить или всецело переосмыслить метафизику. Все ее традиционные категории – включая Бога, бессмертие, душу, ум, тело и познание – не могут выдержать внимательного рассмотрения критического мышления, по крайней мере не в своих фундаменталистских, докритических и онтологических формах. В современном и постсовременном мире они становятся вышедшими из употребления концепциями, которые так же стеснительны для религии, как, скажем, флогистон, пляска святого Витта или френология для медицины.

Возьмем, например, Великую цепь бытия. Критика, которой ее подвергали зеленомемовые теоретики, была, честно говоря, довольно дешевой и поверхностной и в любом случае не затрагивала основных вопросов. Мы начнем с простых фактов, которые были представлены в классическом исследовании Артура Лавджоя, посвященном данной теме, в книге «Великая цепь бытия» [74].

Отметим для начала, что различные теоретики Великой цепи придерживались трех основных идей: 1) все феномены – явления и события, люди, животные, минералы, растения – проявления сверхизобилия или многообразия Духа, и он неотъемлемо вплетен в каждого из нас так, что даже весь материальный и естественный мир оказывается, по выражению Платона, «видимым, воспринимаемым Богом» (изобилие Духа); 2) как следствие, в природе нет пробелов, пропущенных звеньев, непреодолимых дуализмов, поскольку каждое явление взаимосвязано со всеми другими (континуум бытия); 3) континуум бытия тем не менее имеет градации, поскольку различные эмердженты проявляются в некоторых измерениях, но не в других: например, волки могут бегать, а камни не могут; так что есть пробелы в особом смысле эмерджентов (иерархия бытия).

Что бы мы, модернисты и постмодернисты, ни думали о Великой цепи как теории, она остается официальной философией большей части цивилизованного человечества на протяжении большей части его истории ; и, более того, она была мировоззрением, которое практиковало множество наиболее утонченных мыслящих умов и великих религиозных учителей (как Востока, так и Запада) в своих разных формах.

Согласно различным версиям, Великая цепь бытия в целом состоит из спектра уровней, простирающихся от (самое низкое) трех-четырех уровней (например, тела, ума, души и духа) до дюжины и более. Это были уровни бытия (онтология), а также познания (эпистемология). Считалось, что они извечно и вневременно даны (или предзаданы), существуют только объективно и онтологически, подобно платоническому архетипу, коллективной памяти, или васане (Асанга, Васубандху), гегелевской Идее или гуссерлианскому эйдосу (здесь я упоминаю только несколько наиболее известных). Но Лавджой абсолютно прав: подавляющее большинство величайших философов и духовных учителей человечества придерживались некой вариации Великой холархии бытия и познания. В целом из этого следует, что, прежде чем выбросить ее в мусорную корзину, хорошо бы заменить ее чем-то по крайней мере столь же хорошим.

Метафизика в качестве общего правила предполагала существование этих уровней реальности, а затем начала использовать их для объяснения мира, Бога, души, освобождения (нирваны, метанойи, искупления, спасения) и страдания (греха, иллюзии, майи, падения, сансары). Но критический поворот в пост / модернистской философии привел к тому, что самим этим структурам потребовалось объяснение (и защита). Простейший вывод, который можно сделать из этой чрезвычайно сложной истории: защитить их невозможно. Они не могут пройти пристрастный досмотр ни модернистской, ни постмодернистской мысли или критической методологии. Само по себе это не означает, что от них следует отказаться (современность и постсовременность могут и ошибаться). Но утверждение интегральной постметафизики состоит в том, что все по-настоящему необходимые компоненты метафизики или духовной философии необходимо объяснить без их привлечения. В этих предпосылках, попросту говоря, нет необходимости. Это всего лишь громоздкие чемоданы, скорее вредящие духовности, чем ей помогающие. Духовность, чтобы выжить в мире сегодняшнем и будущем, должна быть постметафизической.

Учтите одно важное положение, которое я считаю центральным. Такие теории, как Великая холархия бытия и познания, – и буквально всё, что можно назвать метафизикой, – для различных философов и мудрецов были всего лишь способами интерпретации своего опыта. Дело не обстояло так, словно Плотин однажды прогуливался и вдруг наткнулся на здание с десятью этажами, на каждом из которых были вывески вроде «физический», «эмоциональный», «логический ум», «высший ум», «нус» и «Единое». Его идея, что реальность состоит из десяти основных уровней бытия и познания, была всего лишь лучшим из известных ему объяснений для интерпретации определенных открытий и переживаний, которые у него были (особенно различных мистических переживаний unio mystica – единства со всем сущим). Но никогда не существовало предзаданного строения, именуемого «Великой цепью», которое вмещало бы в себя десять дискретных структур или этажей и которое все бы могли увидеть, если бы пошли в то же физическое место, навещаемое Плотиным во время своих прогулок в лесу. Великая холархия – и метафизика в целом – это, проще говоря, превосходный способ интерпретировать реальность, если вы пытаетесь объяснить Бога, душу, мистическое единство и манифестацию материального мира так, чтобы последний казался иллюзией в сравнении с пережитым в состоянии мистического единства – unio mystica .