Вильгельм Гримм - Сказки братьев Гримм

— Девочка, девочка, вынь нас из печки, а то мы сгорим! Мы уже давно испечены.

Подошла девочка к печке, взяла лопату и вынула хлебы один за другим.

Пошла она дальше и видит — стоит яблоня, вся усыпанная спелыми яблоками. И закричала ей яблоня:

— Девочка, девочка, стряхни с меня яблоки, они уже давно созрели!

Стала девочка трясти яблоню, так, что яблоки дождем посыпались, и трясла до тех пор, пока на ветках ни одного яблока не осталось. Собрала она яблоки в кучу и пошла дальше.

Пришла она к избушке и увидела в окошке старуху, и у нее были большие-пребольшие зубы. Испугалась девочка, хотела убежать, но старушка крикнула ей:

— Не бойся, милая девочка! Останься-ка лучше у меня, будешь мне в хозяйстве помогать. Если ты будешь прилежно работать, тебе будет у меня хорошо. Только смотри, стели как следует мне постель и старательно взбивай перину, чтоб из нее пух летел. Я ведь — Метелица, и когда из моей перины летит пух, то на земле у людей снег идет.

Услыхала девочка, как приветливо с ней говорит старушка, и осталась у нее. Она очень старалась угодить бабушке Метелице и взбивала ее перину так, что пух летел вокруг, словно снежные хлопья. Жилось у нее девушке хорошо, и не слыхала она никогда от нее дурного слова, а еды и питья было у нее вдосталь.

Так прожила она некоторое время у бабушки Метелицы, да вдруг затосковала, сама не зная почему. Но потом поняла, что соскучилась по родному дому, хотя ей у Метелицы было в тысячу раз лучше, чем дома. Пошла она тогда к бабушке Метелице и сказала:

— Истосковалась я по родному дому, и хотя мне так хорошо здесь, но дольше оставаться я не могу, мне хочется вернуться к своим.

И ответила ей бабушка Метелица:

— Это хорошо, что ты по дому соскучилась, а за то, что ты мне так прилежно служила, я сама провожу: тебя туда. — Она взяла ее за руку и привела к большим воротам.

Открылись ворота, и когда девушка проходила под ними, на нее полился золотой дождь, и она вся покрылась золотом.

— Это тебе за твое прилежание, — сказала бабушка Метелица и вернула девочке также ее веретено. Вот закрылись за ней ворота, и очутилась девушка опять на земле, неподалеку от дома своей мачехи. Вошла девушка во двор, и петух закричал на колодце:

Увидали мачеха с дочкой, что девочка вся в золоте, и встретили ее ласково. Рассказала девочка все, что с ней приключилось. Услыхала мачеха, как достигла падчерица такого большого богатства, и захотелось ей, чтобы ее родная дочка-ленивица тоже разбогатела. И вот посадила она ее у колодца пряжу прясть. Ленивица уколола себе нарочно палец о колючки шиповника, измазала веретено кровью и бросила его в колодец. А потом и сама туда прыгнула. Попала она, как и ее сестра, на прекрасный луг, и пошла по той же тропинке. Дошла она до печки, а хлебы опять ей закричали:

— Девочка, девочка, вынь нас из печки, а то мы сгорим! Мы давно уже испечены!

А ленивица ответила:

— Неохота мне руки пачкать! — и пошла дальше.

Подошла она вскоре к яблоне; и заговорила яблоня:

— Девочка, девочка, стряхни с меня яблоки, они уже давно созрели!

Но ответила она яблоне:

— Еще чего захотела! Ведь яблоко может упасть мне на голову! — и двинулась дальше.

Подошла ленивица к домику бабушки Метелицы и ничуть не испугалась ее длинных зубов, и нанялась к ней в работницы. В первый день она старалась, была в работе прилежная и делала все, что ей велела старушка. Уж очень хотелось ей награду получить. Но на второй день стала она полениваться, на третий и того больше, а потом и вовсе рано утром вставать не захотела. Постель она бабушке Метелице не стлала, перину почти не взбивала. Надоело это бабушке Метелице, и она отказала ей в работе. Ленивица очень этому обрадовалась, думая, что теперь-то и польется на нее золотой дождь. И повела ее бабушка Метелица к большим воротам. Но когда ленивица проходила под ними, вылился на нее вместо золота полный котел смолы.

— Вот получай за свою работу, — сказала бабушка Метелица и закрыла за ней ворота.

Вернулась ленивица домой вся в смоле; увидел ее петух, взлетел на колодец и закричал:

Мылась-мылась ленивица, никак не могла отмыть смолу. Так и осталась она грязнулей до самой смерти.

ила-была женщина, и было у нее три дочери; старшую звали Одноглазкой, оттого, что был у нее один только глаз на лбу; средняя звалась Двуглазка, оттого, что у нее, как и у всех людей, было два глаза; а младшую звали Трехглазкой, потому что было у нее три глаза, и третий был у нее посреди лба. И оттого, что Двуглазка выглядела так же, как и все остальные люди, сестры и мать очень ее не любили. Они ей говорили:

— Уж ты со своими двумя глазами никак не лучше простого люда, ты совсем не нашего роду.

Они постоянно толкали ее, давали ей платья похуже, и приходилось ей есть одни только объедки, а они еще издевались над ней как только могли. И вот пришлось однажды Двуглазке идти на поле пасти козу; но была она очень голодна, сестры дали ей совсем мало поесть. Села она на меже и заплакала, да так горько, что полились у нее из глаз слезы ручьями. И вдруг видит — стоит перед ней женщина и спрашивает ее:

— Двуглазка, чего это ты плачешь?

Говорит Двуглазка:

— Как же мне не плакать? Не любят меня мои сестры и мать за то, что у меня, как и у всех людей, два глаза; все толкают меня, дают мне донашивать старые платья, и есть мне дают только то, что от них остается. Сегодня дали они мне так мало поесть, что я совсем голодная осталась.

И говорит ей ведунья:

— Двуглазка, вытри слезы, я скажу тебе такое слово, что отныне ты никогда не будешь голодать. Стоит тебе только сказать своей козе:

и будет стоять перед тобой чисто убранный столик с самыми вкусными кушаньями, и сможешь ты есть, сколько тебе будет угодно. А когда наешься ты досыта и столик будет тебе не нужен, ты скажешь только:

и он снова исчезнет.

Сказала это ведунья и ушла. А Двуглазка подумала: «Надо будет попробовать, правда ли то, что она говорит, уж очень мне есть хочется», и сказала: