Вильгельм Гримм - Сказки братьев Гримм

И только вымолвила она эти слова, как стоял перед ней столик, накрытый белой маленькой скатертью, а на нем тарелка, нож и вилка, и серебряная ложка, а кругом самые вкусный кушанья; и шел от них пар, словно их только что принесли из кухни. Села тогда Двуглазка к столу и стала есть. Наевшись досыта, она сказала, как научила ее ведунья:

И вмиг исчез столик и все, что стояло на нем. «Славное, однако, хозяйство», — подумала Двуглазка, и было ей весело и радостно. Вечером, возвратясь домой со своей козой, нашла она глиняную миску с едой, что оставили ей сестры, но и не прикоснулась к ней. На другой день вышла она снова со своей козой в поле и не стала есть тех крох, что ей оставили. Сначала сестры не обратили на это внимания, но случалось это всякий раз, и, наконец, они это заметили и сказали: «Что-то неладное творится с нашей Двуглазкой: каждый раз она оставляет еду, а раньше ведь все съедала, что ей давали; она, должно быть, что-то придумала». И вот, чтобы узнать правду, они решили, что когда Двуглазка погонит козу на пастбище, с нею пойдет и Одноглазка, чтоб посмотреть, что она там делает, и не приносит ли ей кто-нибудь еду и питье. Собралась Двуглазка идти на пастбище, а Одноглазка подходит к ней и говорит:

— Я пойду с тобой вместе, посмотреть, хорошо ли ты козу пасешь.

Но Двуглазка поняла, что задумала Одноглазка, загнала козу в высокую траву и говорит:

— Одноглазка, пойдем сядем, я тебе что-нибудь спою.

Села Одноглазка, устала она от непривычной ходьбы по солнцепеку, а Двуглазка запела:

И закрыла свой глаз Одноглазка и уснула. Увидала Двуглазка, что Одноглазка крепко спит и узнать теперь ничего не сможет, и говорит:

и села она за столик, наелась-напилась досыта и молвила снова:

И вмиг все снова исчезло. Разбудила тогда Двуглазка Одноглазку и говорит:

— Одноглазка, что же ты, пасти козу собиралась, а сама-то уснула? Ведь она может вон куда забежать. Вставай, пора уж и домой возвращаться.

Пошли они домой, а Двуглазка опять к своей мисочке с едой так и не прикоснулась, и Одноглазка ничего не могла объяснить матери, почему та не хочет есть, и сказала в свое оправдание:

— А я-то на поле уснула.

На другой день говорит мать Трехглазке:

— На этот раз надо будет тебе пойти да повнимательней последить, что ест на поле Двуглазка, не приносит ли ей кто еду и питье, — должно быть, она ест и пьет тайком.

Подошла Трехглазка к Двуглазке и говорит:

— Я пойду с тобой вместе, посмотреть, хорошо ли ты козу пасешь.

Но Двуглазка поняла, что задумала Трехглазка, и загнала козу в высокую траву и говорит:

— Пойдем, Трехглазка, да сядем, я тебе что-нибудь спою.

Села Трехглазка, устала она идти по солнцепеку, а Двуглазка и затянула свою прежнюю песенку:

И вместо того, чтоб спеть дальше:

спела она по забывчивости:

И все пела она:

И закрылись у Трехглазки два глаза и уснули, но третий глаз не был песенкой той заговорен, и не уснул он. Хотя из хитрости Трехглазка его закрыла, будто он спит, но он моргал и мог все хорошо видеть. Подумала Двуглазка, что Трехглазка уже крепко спит, и сказала она тогда свой заговор:

и напилась она и наелась досыта, а затем велела столику уйти:

А Трехглазка все это видела. Тогда Двуглазка подошла к ней, разбудила ее и говорит:

— Э, да ты, кажется, спала, Трехглазка? Хорошо ты, однако, пасешь козу! Давай-ка пойдем домой.

Пришли они домой, а Двуглазка опять ничего не стала есть. Вот Трехглазка и говорит матери:

— Ну, теперь я знаю, почему эта гордая девчонка ничего не ест; стоит ей только сказать: «Козочка, ме-е, столик, ко мне!» — и тотчас является перед ней столик, уставленный самыми вкусными кушаньями, — куда лучше, чем то, что едим мы здесь. А как наестся она досыта, то стоит ей сказать: «Козочка, ме-е, столик, на место!» — и все снова исчезает. Я все это сама видела. Два глаза она мне усыпила своим заговором, но тот, что у меня на лбу, к счастью не спал.

Стала тогда завистливая мать кричать:

— Что ж это она, лучше, чем мы хочет есть? Я ее от этого отучу! — Принесла она большой нож и ударила им козу прямо в сердце, и упала коза замертво наземь.

Увидала это Двуглазка и ушла она с горя из дому, села в поле на меже и залилась горькими слезами. Вдруг смотрит она — стоит перед ней снова ведунья и говорит ей:

— Чего ты плачешь, Двуглазка?

— Да как же мне не плакать! — отвечает она. — Заколола мать мою козочку, кто-то мне будет теперь по вашему заговору так чудесно каждый день столик накрывать. Придется мне теперь снова голодать да горе терпеть.

Говорит ей ведунья:

— Двуглазка, я дам тебе добрый совет: попроси своих сестер, чтобы отдали они тебе внутренности убитой козы, и закопай их у порога в землю, и будет тебе от того счастье.

Ведунья исчезла, а Двуглазка вернулась домой и говорит сестрам:

— Милые сестры, дайте мне что-нибудь от моей козы, хорошего куска я у вас не прошу, дайте мне только внутренности.

Засмеялись они и говорят:

— Это ты можешь, пожалуй, получить, если другого не просишь.

Взяла Двуглазка внутренности козы и закопала их вечером тайком, по совету ведуньи, возле порога.

На другое утро, когда все проснулись и вышли на порог, видят — стоит перед ними дивное дерево, листья у него все серебряные, и висят между ними золотые плоды, — и такого прекрасного и драгоценного дерева не было еще во всем свете. Но они не могли понять, откуда могло тут ночью дерево вырасти. Только одна Двуглазка знала, что выросло оно из внутренностей козы, потому что стояло оно как раз на том самом месте, где закопала она их в землю.

Вот мать и говорит и Одноглазке:

— Дитя мое, полезай на дерево да нарви с него плодов.

Взобралась на дерево Одноглазка, но только она хотела сорвать одно золотое яблоко, а ветка и выскользнула у нее из рук, — и, как она ни старалась, не смогла она сорвать ни одного яблока.

Тогда мать и говорит:

— Трехглазка, ну, полезай ты, ведь тебе-то лучше видать твоими тремя глазами.

Спустилась Одноглазка с дерева, а Трехглазка на него взобралась. Но и Трехглазка оказалась не более ловкой, чем ее сестра. И как уж она ни глядела, а все же золотые яблоки никак ей в руки не давались. Наконец у матери не хватило терпенья, и она сама на дерево полезла, но и ей, как и Одноглазке и Трехглазке, не удалось схватить ни одного яблока. Тогда говорит Двуглазка: