Франклин Фоер - Без своего мнения [Как Google, Facebook, Amazon и Apple лишают вас индивидуальности] [litres]

В свои лучшие времена Washington Post критиковала власть, даже пытаясь в то же самое время наладить с ней контакты. Кэтрин, вдова и преемник Филипа, ела черепаховый суп с Генри Киссинджером в то самое время, как Post разносила в прах его ложные заявления по Вьетнаму. Кэтрин часто была вынуждена отстаивать свою позицию перед президентами, пытавшимися добиться, чтобы тот или иной материал не пошел в печать ради интересов национальной безопасности. Джон Митчелл, известный своими скабрезными шутками министр юстиции в администрации Никсона, однажды предупредил Карла Бернстайна [56] Репортер Washington Post, освещавший вместе с Бобом Вудвордом Уотергейтский скандал, который привел к отставке президента Никсона. – Прим. перев. о риске будущих разоблачений: «Сиськам (так в тексте) Кэти Грэм очень не повезет, если это будет опубликовано».

К позору Митчелла, Post опубликовала сюжет вопреки угрозам и воспроизвела его предупреждение – правда, без упоминания молочных желез. После отставки Никсона Грэм время от времени носила ожерелье с золотым изображением женской груди.

Подобного рода смелость пред лицом власть предержащих заставляет сердце журналиста биться чаще, но также создает почву для злоупотреблений. Любая организация, способная свергать президентов, заслуживает того, чтобы на нее смотрели не только с благоговением, но и со страхом. Достаточно вспомнить, как Руперта Мердока [57] Австралийский медиамагнат, владелец СМИ, киностудий и издательств, основатель, председатель совета директоров и главный исполнительный директор News Corp. – Прим. перев. обвиняли в попытках воздействовать на общественное мнение при помощи своих лондонских газет, чтобы исполнить таким образом его якобы имевшие место договоренности с политиками. Не требуется особого воображения, чтобы представить себе, как менее щепетильные хозяева средств массовой информации могли бы воспользоваться ими для проведения кампаний, преследуя собственные интересы или ради влияния.

Можно было бы возразить, что Фил Грэм злоупотреблял своей газетой именно таким образом. Он был влиятельным лицом, любившим возвышать политических деятелей по своему усмотрению, и использовал газету, чтобы усилить эффект от закулисных интриг, доставлявших ему такое удовольствие. Как писал Дэвид Хэлберстам [58] Дэвид Хэлберстам (1934–2007) – американский журналист и историк. – Прим. перев. о Грэме, тот «терпеть не мог, чтобы Post или ее авторы выглядели так, будто не обладают инсайдерской информацией и нужными связями». В 1952 году он бросил все ресурсы газеты на поддержку президентской кампании Дуайта Эйзенхауэра, причем настолько, что наложил вето на публикацию работ карикатуриста Херблока, который не выносил генерала, в течение двух последних недель президентской гонки. Затем Линдон Джонсон воспламенил его воображение. Газетный магнат помог написать речь, в которой лидер сенатского большинства объявил о своих президентских амбициях. Грэм был готов даже, забыв о чувстве собственного достоинства, на четвереньках искать контактную линзу, выпавшую из глаза Джонсона как раз перед той самой речью. Хорошие отношения газетчика и президента объясняют поддержку, которую Post оказывала вьетнамской войне на протяжении всего 1969 года. (Джонсон назначил главного редактора газеты Росса Уиггинса послом при ООН в качестве награды за лояльность во время войны.) Тот факт, что затем газета перешла на жесткую антивоенную позицию и стала публиковать резонансные материалы, критикующие войну, мало что меняет.

Но возвышенные идеи передались от одного поколения семьи Грэм к другому. Прежде чем Дон Грэм смог вступить во владение своей вотчиной, ему следовало досконально узнать свой город и свою газету. Он служил полицейским в девятом участке, а затем редактором отдела спорта, что само по себе урок смирения. К своей чести, семья Грэм постепенно признала необходимость ограничения собственной власти, даже вопреки ее лучшим побуждениям. В Post, как и в остальных крупных ежедневных газетах города, все было подчинено корпоративному кодексу поведения. Когда его власть достигла пика, газета почти ежедневно публиковала исправления – эти покаянные выступления сотрудников. Была учреждена должность омбудсмена, следившего, чтобы газета следовала своим идеалам на практике. Коммерческие вопросы были отделены от всей остальной деятельности газеты нормативными документами, и больше всего это было похоже на отделение церкви от государства: то же сочетание мощи организационной структуры и нерушимости привилегий – в данном случае редакционной политики. Отчасти все это было результатом договоренностей внутри газеты, и не всегда таким образом удавалось предотвратить чудовищные ошибки, но по крайней мере оно свидетельствовало о верности высокому долгу стража ворот.

Преемник Дона Грэма не воспринимает себя в качестве привратника. Более того, ему было бы неприятно, если бы кто-то применил к нему, чье имя ассоциируется с инновациями, такое наименование. Он считает представителей этой специальности врагами прогресса. С его точки зрения привратники старого образца – хранители презренного статус-кво. Они уничтожают революционные идеи. Письмо Безоса к инвесторам Amazon можно прочесть и как своеобразный манифест, и там содержится залп из всех орудий по Дону Грэму и ему подобным. «Даже благонамеренный привратник, – мечет молнии Безос, – является тормозом на пути инноваций».

Это не просто лозунг, а выражение тщательно продуманной исторической теории. Ее нарратив строится следующим образом: когда-то давным-давно человечеству были нужны стражи при потоках информации. Ресурсы были ограниченны, поэтому их должна была распределять просвещенная элита. Сейчас вычислительная мощность дешевеет стремительно, поэтому дефицит ресурсов ушел в прошлое. Это означает революцию в средствах производства. Каждый может напечатать книгу, опубликовать собственное мнение, основать компанию или запустить веб-сайт – и все это с минимальными затратами денег и труда. Да, армии бюрократов и крупные компании еще существуют, но это всего лишь инерция. Положа руку на сердце, кому они нужны? Одна за другой они должны захиреть и исчезнуть с лица земли. «Я предвижу повсеместную ликвидацию роли привратника», – сказал Безос.

Разумеется, Amazon отводит себе роль противоположности этих древних организаций. Безос видит свою компанию как платформу, самый большой в мире базар, где каждый может продавать свой товар и каждый может покупать. В тени его ворот не прячется стража, которая могла бы преградить мечте дорогу. «Как правило, самыми радикальными и самыми заметными с точки зрения воздействия на мир вокруг нас оказываются изобретения, высвобождающие творческую энергию других», – писал он. Именно такой ход мыслей объясняет его неприязнь к изданию книг. В старые времена крупные издательства Нью-Йорка были скорее помехами на пути литературного творчества: в год редактировалось, печаталось и выходило совсем немного книг. Если писателю так или иначе не удавалось привлечь внимание нью-йоркского издателя, его уделом становилось забвение. Amazon положил этому конец. Каждый, у кого в ящике стола лежал роман, мог опубликовать его непосредственно на Amazon. Процесс был немногим сложнее, чем размещение поста на Facebook. В отличие от нью-йоркских снобов, Amazon не выдвигает авторам жестких требований, не просит править текст по своему вкусу и не требует отчета относительно их взглядов. Перестав зависеть от манхэттенских посредников с их внушительными текущими счетами в банках и армиями помощников, способных только подносить боссу латте, писатель может рассчитывать на больший процент дохода. Это, по словам Безоса, означает несомненное торжество демократии. «Возьмите список бестселлеров по версии Kindle и сравните его со списком бестселлеров New York Times – какой из них богаче и разнообразнее?» Версия Kindle определенно более популистская: она полна примитивных любовных романов и столь же примитивной фантастики, авторы которых выпускают новые книги в таком темпе, что у них едва ли остается время на размышления, еду и сон.