Алеся Лонская - Репортаж: От идеи до гонорара

— А это как?

— Как-как, как по Первому каналу. Слава богу, российские каналы подключили, теперь хоть знаем, где новости смотреть. Остальные все врут, все! — в его глазах стоят слезы.

Антонова Е. Баба Галя и точка невозврата // Газета.ру. 2014. 1 мая. [Электронный ресурс].— Режим доступа: http://www.gazeta.ru/comments/column/antonova/6015457.shtml.

С некоторыми собеседниками не срабатывает начало беседы с открытых вопросов. Выходит банальная цитата:

— Почему игра происходит в Рязани?

— Рязань — очень интересный город, здесь очень много интересных мест, которые подходят для разных необычных заданий.

Это цитата из учебного репортажа студентки про уличный квест. Вы скажете: следовало добиваться более интересного ответа, а не удовлетворяться этим — задавать дополнительные вопросы. Но в данном случае у меня претензии к самому вопросу журналистки: ну что на него еще можно ответить? В таком случае можно рекомендовать начать беседу с закрытого вопроса: «Вы проводите игру в Рязани, потому что..?» (и здесь что-то яркое, что вам известно об игре, о Рязани или о намерениях ведущего. Например, власти могли запретить игру в других городах…). Если вы ошибетесь в своем предположении — герой возразит и начнет рассуждать уже более ярко. Речь-возражение всегда более яркая, чем речь после комплиментарного вопроса.

Еще закрытые вопросы используются тогда, когда нужно подчеркнуть для читателя либо для самого героя абсурдность его формулировки или вывести его на логическое противоречие с самим собой.

Два вопроса одновременно задавать нельзя — человек, как правило, отвечает только на последний:

— Как вы поняли, что произошло, и почему не стали звать на помощь?

— Я рассчитывал сам поймать этих ворюг. У меня было ружье.

Дальше журналист станет раскручивать его ответ и задавать дополнительные вопросы уже к нему, потому что возвращение к первой части вопроса будет уже означать прерванную нить воспоминаний. Ваш собеседник не способен услышать большую часть вопроса, если в его формулировке есть запятые.

Вопросы следует задавать медленнее, чем вы говорите обычно. И слушать тоже желательно не торопясь. Когда журналист торопливо кивает головой и угукает — это как бы говорит о том, что вы уже все заранее поняли и просите поторопиться. Это не дает герою сосредоточиться. Ваш темп жизни гораздо быстрее темпа жизни ваших героев, это отражается на скорости ваших движений, вашей речи. Ваша стремительность мешает герою расслабиться. Успешные журналисты очень спокойны и вдумчивы, они движутся как мэтры. Хороший журналист должен стремиться быть «идеальным проводником», который имеет «нулевое сопротивление». Я хочу сказать, что «сопротивлением» становятся наши невербальные сигналы, подаваемые собеседнику. Наша спешка — сигнал «мне наплевать на тебя, и я не стану ждать, когда ты соберешься с мыслями,— мне нужно только, чтобы ты быстрее сказал то, что мне необходимо».

Если у героев вашего репортажа «накипело» и они существуют (живут или работают) в нездоровой обстановке или в чрезвычайной ситуации они будут говорить о незначительных вещах как о катастрофе — на эту удочку не нужно попадаться. Уточняйте в цифрах и фактах, насколько все плохо. Может, окажется, что у них все хорошо по сравнению с другими. Когда я писала репортаж про реформирование Главной детской библиотеки, из которой хотели сделать учреждение европейского уровня с мастер-классами, попкорном и прочими пиаровскими вещами,— сотрудники были настолько возмущены самим фактом реформирования, что были недовольны даже хорошим ремонтом библиотеки: «на этих стульях неудобно сидеть, да и вообще, они скоро развалятся». Хотя до ремонта библиотека как раз представляла из себя жалкое зрелище. Кроме того, после реформ читателей у библиотеки стало больше. Такие противоречия нужно не только замечать, но и указывать на них читателю, потому что они характеризуют адекватность взглядов ваших героев.

Не следует путать отношение героя к ситуации с экспертным мнением. Это лишь видение ситуации одной из сторон. Такие цитаты даются в репортажах как показатель общественного мнения, а не как достоверная информация. Поэтому важно в противовес давать экспертное мнение. Ошибка начинающих журналистов в том, что они безоговорочно верят своим героям, а те всегда видят ситуацию гиперболизированно. Так, во время наводнения в Крымске толпа нагнетала слухи, что власти нарочно открыли шлюзы, чтобы затопить людей.

Однажды я делала репортажное расследование про коррупционную ситуацию вокруг питания в детских садиках. Введение нового меню для дошколят стало поводом для родительских протестов. Родительское сообщество утверждало, что новое меню спровоцировало массовые расстройства желудка и аллергии, и виной тому — «огромное количество химии», непомерное количество витаминных добавок почти во все блюда. Как оказалось, действительно производитель витаминных добавок был одним из авторов нового меню. Родители требовали отменить излишнюю витаминизацию блюд, потому что, по их мнению, это провоцировало у детей аллергии. Однако мамы также жаловались на то, что их детей травят соевым маслом (которое появилось в меню вместо подсолнечного) и меланжем (пастеризованное яйцо). Меланж и масло стали такой страшилкой, из которой потом родились слухи, что в садиках теперь едят ГМО и больше не будет натуральной здоровой пищи. Люди же, разбирающиеся в питании, знают, что соевое масло не может быть генно-модифицированным, потому что модифицировать можно только белок, а не жиры (к тому же в России на момент написания статьи действовал запрет на выращивание генно-модифицированных культур). Оказывается, соевое масло на порядок полезнее подсолнечного, которое по составу жиров несовершенно. Именно поэтому специалисты ввели соевое масло в рацион детей. С меланжем тоже получилась совсем другая картина. Ведь «натуральные» яйца, прежде чем разбить в детскую еду приходилось вымачивать в растворе хлорки, поэтому и ввели меланж — пастеризованное яйцо в бутылочке. Но родители настаивали, что все это — ГМО и химия, а в меню — «сплошные консерванты».

Когда я открыла новое меню и добралась до документации с детальным составом продуктов — я позавидовала дошколятам. У них были реально вкусные и натуральные сосиски и котлеты, нигде не было ни одного консерванта! У них было удивительное разнообразие полезных и интересных блюд. И дома я кормлю своего ребенка далеко не так разнообразно.

Действительно, у детей было больше аллергий после введения нового меню. Но родители винили в этом совсем не то, что винил бы специалист. Чиновники пошли навстречу и дали указание обследовать детей, чьи родители протестовали. Эксперты сказали, что аллергия проявилась у тех детей, у которых она и раньше была,— например на цитрусовые. Неудивительно: ведь в меню появилось много цитрусовых.