Дан Хили - Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства

Среди ея многих знакомых с извращенным половым чувством она жила самою разнообразною жизнию любви и половаго чувства: тут была и платоническая любовь, и ухаживание, и ревность, пресыщение, измены, связь с двумя женщинами одновременно, радости победы и огорчения неудачи, — одним словом, вся жизнь г-жи N была поглощена этой извращенной любовью. Она любила переодеваться в мужское платье, катала на трой-

ке за кучера объектов своей любви, переодевшись в мужской коспом, ездила по публичным домам, тратила много денег на женщин. По ея уверениям, женщин с извращением половаго чувства далеко не так мало, как мы обыкновенно думаем, и при том оне занимают самое разнообразное общественное положение 6

Данная история — первое в России психиатрическое исследование об «извращении полового чувства» у одного из полов — таким образом ясно указывает, что уже в Петербурге начала 1880-х годов возникла культура женщин, осознававших свое сексуальное единение вопреки классовым барьерам. Бордель был одним из учреждений, где эти женщины могли тайно встречаться.

Через десять лет после опубликования истории Ю. Островлевой, или «г-жи N», всеобщее внимание в столице привлекло другое уголовное дело. [Николай Красавин,] владелец табачное го магазина в Санкт-Петербурге, женатый на проститутке Пелагее Красавиной, был обвинен в ее убийстве. В январе 1898 года он застал супругу в постели с проституткой, одной из ее бывших подруг, и зарезал супругу на месте. История отношений П. Красавиной с ее любовнйцей была предана огласке в ходе судебного разбирательства, а позднее, в 1895 году, пересказана, гинекологом Ипполитом Михайловичем Тарновским (1833—1899) 7. Жизнь П. Красавиной в качестве «трибады-проститутки», как и жизнь -Ю. Осгровлевой и женщин ее круга, началась в стенах легального борделя. Товарки П. Красавиной и даже хозяин публичных домов, где она работала, относились к ее увлечению женщинами терпимо. Анна Иванова, 24-летняя секс-работница, свидетельствовала в суде, что П. Красавина и ее любовница «Лизунова сделались нераздельными и совокуплялись друг с другом — одним словом, стали тем, что у нас в домах терпимости называется кошками»8. Очевидно, женские однополые отношения в борделях столицы были обычным явлением и у проституток получили особое название. Любовная переписка женщин была оглашена в суде в качестве улик. Подруга П. Красавиной писала ей: «Ты, моя Поля, моя милая и дорогая и родная, я тебя люблю». Так же возвышенно выражали свои чувства проститутки в венерических лечебницах; «трогательно-ласковые пары» публичных женщин демонстрировали подлинную страсть друг к другу 9.

Публичные дома царского времени, подобно аналогичным заведениям Франции на рубеже XIX—XX веков, создавали условия для «mеnages de tribades» 13 13 [Сожительство трибад (фр) ] . Во Франции содержатели борде-

лей даже поощряли однополые отношения между своими секс-работницами, считая это, с одной стороны, стабилизирующим фактором, а с другой — хорошим коммерческим аттракционом 10. Остается неясным, до какой степени владельцы русских борделей придерживались такой политики. Хозяин борделей на Васильевском острове и в Чубаровом переулке, в которых работала П. Красавина, очевидно, мирился с ее попытками завязать интимные отношения с проститутками, пока она продолжала приносить доход. В конце концов он уволил ее за отказ обслуживать клиентов 11. О лесбиянстве в русских борделях одним из первых написал петербургский врач Борис Ильич Бентовин (1865—1929): - .

Среди проституток очень распространено обожание подруг. Это в своей основе то же самое явление, которое замечается в женских гимназиях и институтах. <...> Но чаще на фоне развращающей обстановки это вначале идеальное чувство принимает затем характер «лесбиянства». Такие две обожающие друг друга подруги <...> не чувствуют нужды в мужском избраннике сердца. В домах терпимости подобная застрахованность от искреннего увлечения мужчиной весьма приятна хозяйкам заведений, и поэтому они относятся к обожанию вообще благосклонно 12. <...>

Так, обыкновенно очень юные, только начинающие свою деятельность проститутки влюбляются в более солидных и опытных подруг, поселяясь вместе <...>. Старшая посвящает младшую во все особенности и уловки промысла, а в критические минуты оказывает ей серьезную, энергичную поддержку. Младшая, пленяя своей свежестью, является притягательным магнитом и привлекает более состоятельных гостей <...>. Первая сама по себе едва ли могла бы рассчитывать на успех, а тут благодаря присутствию юной подруги тоже, глядишь, привлекает менее требовательного поклонника. Так и живут обожающая с обожаемой, как бы дополняя друг друга и принося друг другу известные выгоды... 13

Во втором издании (1909) очерка о проституции Б.И. Бентовин ничего не говорит о лесбийских «живых картинах», популярных аттракционах, устраивавшихся в то время для клиентов публичных домов Парижа, но он пишет, что женщины, связанные друг с другом покровительственными отношениями, сидели парами в гостиных петербургских борделей. Таким образом, в этом специфическом месте продажа сексуальных услуг была погружена в иллюзорную атмосферу домашнего уюта.

Описанные Б.И. Бентовиным покровительственные однополые отношения в борделе как бы нейтрализовывали горькую правду реальной действительности, с чем сталкивалось большинство легальных проституток. Условия жизни в российских борделях обычно были убогими и калечили проституток и нравственно, и физически. Медицинский надзор, грубый и бесцеремонный, навязывался женщинам, запугиваемым болезнями и нищетой. Хотя бордели относились к социальной сфере, где, без всякого сомнения, тайно существовали однополые отношения, суровая жизнь в публичных домах предоставляла секс-работницам лишь ограниченные возможности для самовыражения 14.

Упразднение Советской властью медико-юридического регулирования деятельности борделей и последовавший подъем тайной секс-торговли превратили проституцию в неподконтрольную сферу в отношении женщин, вернувшихся к этой профессии. Жилищный кризис и исчезновение возможностей использовать закрытые помещения вытеснили неодобряемый гетеросексуальный секс на улицы, в железнодорожные вокзалы и вагоны, в рестораны, бани и салоны такси. Революционный режим провозгласил женщин, продающих свои тела, жертвами экономической эксплуатации. Поскольку их деятельность не считалась криминализированной (т. е. не запрещалась, а потому не подлежала уголовному преследованию), то и дело проводились кампании, целью которых было убедить падших женщин отказаться от своей секс-деятельности. Упразднение лицензирования публичных домов поставило проституцию и секс-работниц в весьма нестабильные и опасные для жизни условия 15. Русские историки утверждают, что в 1920-е годы многие горожанки и женщины, некогда принадлежавшие к привилегированным классам, были вынуждены время от времени заниматься гетеросексуальной проституцией, поскольку к этому их вынуждали тяготы городской безработицы 16. Можно спорить, до какой степени это соответствует действительности, но, вне всякого сомнения, упразднение регулирования проституции и стремление «спасти» проституток сказались самым решительным образом на возможностях однополых отношений в рамках секс-торговли 17.