Юрий Апенченко - Пути в незнаемое

— Поздравляем, — говорим.

— Такая машина, — смущается Костя.

Мы с Саней тоже пристроились ходить вокруг и быстро поняли, какое это большое удовольствие — гладить серебристо-серый «ксерокс», похожий на роскошный легковой автомобиль.

— Давай так договоримся, Костя, — предлагаю я. — Мы с Саней первые тебя поздравили, а ты нам в первую очередь ксерокопии будешь снимать.

— Ладно, ребята, — соглашается Костя. — У вас нет какого-нибудь листка, чтобы и текст на нем был и рисунок? Чтобы я мог по нему прибор настроить.

— Есть, — говорит Саня.

— Надо, чтобы штриховой рисунок был, без полутонов.

— Ясно, — говорит Саня и приносит бабкины картинки с надписями. — Выбирай.

Костя, ясное дело, принимается рассматривать картинки. Одну посмотрит, посмеется, другую берет. Конечно, художник или художники, если их было несколько, намеревались сделать рисунки смешными, но, думаю, это не слишком хорошо удалось. Или Костя Брагин более восприимчив к искусству?

Наконец, Костя Брагин останавливается на картинке, где солдат протягивает руку, чтобы погладить пекущую блины девицу по бедру, названному здесь гораздо более откровенно. Оба в неловких позах смотрят на зрителя: она со сковородкой на длинном ухвате, он с треугольной шляпой в согнутой руке. Костю привлекает эта картинка тем, что текст написан разными шрифтами: если такой рисунок даст хорошую копию, то другие, более простые, — тем паче. Слова солдата «щаслив, что одну дома миленькую нашел» написаны совсем мелко, угроза девицы «замарать сковородником» — средним, нормальным шрифтом, а ответ солдата — самым крупным:

ХОТЯ СПЛОШЬ ВСЕГО ЗАМАРАЙ РАСТВОРОМ ТОЛЬКО ЛЮБОВЬ НАДО МНОЙ ПОКАЖИ ВМЕСТЕ С СОБОЮ НА ПОСТЕЛЮ СПАТЬ ПОЛОЖИ.

— Что надо, — говорит Костя и принимается за дело.

Бывает, так намаешься за день, что домой придешь — и язык не ворочается.

ЯЗЫК СОЛЬФАСОЛЬ ОТБИВАЕТ ОХОТУ К ЧАСТНЫМ РАЗГОВОРАМ.

Иногда мне кажется, что он похож на пение искусственного соловья в искусственных кустах с зелеными коленкоровыми листочками. К нему надо приноровиться. Он краток, удобен, экономит силы и время. Некоторые так привыкают к языку сольфасоль, что уже не могут обойтись без него, как не могут обойтись без телевизора, автомобиля, лифта и прочих современных удобств, хотя последние нередко приводят к преждевременному ожирению, одряхлению, старению и так далее.

Насколько проще сказать: «Лясоль фасоль Иванов доми», нежели такую тяжеловесную фразу: «Решение этого вопроса в настоящее время связано с решением другого вопроса, рассмотрение и согласование которого поручено тов. Иванову». Конечно, и в том, и в другом случае это всего лишь канцелярские штампы, но на языке сольфасоль штампы получают легкую, благородную, музыкальную окраску. Язык сольфасоль как бы освежает и припудривает их.

Таким образом, язык СФС (как и система СФС) выполняет определенную производственно-эстетическую функцию. Придает старому бюрократизму новый колорит в духе современного научно-технического прогресса.

Одни схватывают СФС на лету, другие (и я в том числе) усваивают его с трудом. Освоение этого языка, в отличие от всех прочих, влечет за собой перестройку организма, характера, психики — всего человеческого существа. Период овладения языком сольфасоль сродни переломному возрасту. И некоторые организмы в силу природного консерватизма противятся перестройке. У меня, например, целыми днями болела голова, поясница разламывалась, я то и дело терял равновесие, по ночам видел страшные сны. Потом ничего — привык.

Правда, долго еще я не мог отделаться от разного рода непроизвольных ассоциаций, вызываемых языком сольфасоль.

Напишу, бывало, «реми». Напишу и повторю про себя: реми. «Реми», — повторю и увижу бурное цветение сада, пучки травы по левую сторону от садовой тропинки и краешек фасада дома. «Стоп, — думаю. — Куда это я попал? Где оказался?»

Или вдруг заструится, точно из дырявого мешка: соль, соль, соль…

Весна. Май. Первая зелень. Щебетание птиц. Непримятость травы. Будто кто-то надвое разломил зимний, заспанный мир и там, внутри, оказалось все это.

Пора подводить первые итоги. За два месяца столько набралось результатов, будто сейчас не весна, а осень. И будто это не результаты вовсе, а грибы, уже не умещающиеся в моей небольшой корзинке. Необходимо избавиться от этой избыточности. Нужны публикации, ознакомление научной общественности с полученными результатами, их широкое обсуждение.

Но публикации могут появиться не раньше, чем будет подана авторская заявка и получено авторское свидетельство. Потому что

РАБОТА СОДЕРЖИТ ЭЛЕМЕНТ ПОЛЕЗНОСТИ.

Будь она бесполезной, можно было бы публиковать полученные результаты.

Впрочем, вопрос о полезности — сложный вопрос. Можно даже сказать: всегда открытый вопрос. Полезно ли длительно сохранять свойства материала неизменными? Смотря какого материала.

Это все равно что вопрос о вечной молодости. Или о том, стоит ли человеку и впредь оставаться таким, каков он есть.

Смотря какому человеку.

— Подавай заявку, — говорит Саня Поздов.

— И не сомневайся, — вторит ему Вася Полубугаев.

Я им на это:

— Может, лучше так дело представить, что обнаруженный эффект не сулит пользы? Ведь это с какой стороны взглянуть, каким боком повернуть. Скажем, парники. Покрытые прозрачной полимерной пленкой поля. Пленка рвется, пачкается — куда ее после использования девать? Отсюда задача: пусть отработавшая свой сезон пленка сама собой разрушится. Чтобы ни следа не осталось. Значит, надо не стабилизировать ее, не защищать от разрушения, а даже совсем наоборот.

— Это верно, — говорит Саня. — Но нашей-то фирме…

— Но нам-то, конечно, нужны долговечные материалы, — соглашаюсь я.

— То-то и оно.

— Все это так, — говорю. — Однако

БЕСПОЛЕЗНЫЙ ЭФФЕКТ В НЕКОТОРОМ ОТНОШЕНИИ ГОРАЗДО ЛУЧШЕ ПОЛЕЗНОГО.

Я бы мог уже сейчас с докладом на конференции выступить, статьи опубликовать. Пока с заявкой определится, год пройдет. Пока статью опубликуют — еще год. За это время мало ли кто чего наоткрывает, наобнаруживает, напридумывает. Научный приоритет не воробей: вылетит — не поймаешь.

— Полезность защитишь — бесполезность упустишь, — то ли в шутку, то ли всерьез говорит Ясный. — Насчет способа, позволяющего шарику вращаться вокруг ролика сто лет без капитального ремонта, все будет в порядке, а вот насчет взаимоотношений Земли и Солнца вопрос останется открытым.

С Ясным нельзя не согласиться. И в самом деле бывают случаи, когда Земля и Солнце, с одной стороны, а шарик с роликом — с другой, представляют собой в некотором роде

ОДНО И ТО ЖЕ.

— И не думай, — говорит Саня Поздов, присутствующий при разговоре, — подавай заявку. Что такое год? Пролетит — не заметишь. Заявлять, патентовать надо.