ВѢЧНАЯ УТОПІЯ.

Всѣ эти романы - путешествія относятся несомнѣнно къ эпохѣ великихъ открытій; но ихъ слѣдуетъ, кромѣ того, разсматривать, какъ отдаленнѣйшіе отзвуки Одиссеи. Прототипомъ произведеній Свифта и Гольберга можно считать сочиненіе Сирано де-Бержерака, озаглавленное «Комическая исторія государствъ и имперій на Лунѣ и на Солнцѣ». Въ этомъ сочиненіи мы находимъ до мельчайшихъ подробностей всѣ фантасмагоріи, которыми въ разныхъ видахъ развлекали съ того времени читающую публику. Это лунное государство, въ которомъ покойниковъ сожигаютъ и гдѣ хоронятъ только преступниковъ, государство, въ которомъ живые люди не имѣютъ понятія о деньгахъ, а совершаютъ уплату—неподражаемая нелѣпость—александрійскими стихами, всѣ подобныя государства часто описывались съ тѣхъ поръ. Но если историкъ литературы, читающій Гольберга, переносится мысленно къ Сирано и другимъ, то современные читатели невольно вспомнятъ путешествія Жюля Верна, представляющія поразительное сходство съ только что пересказаннымъ нами подземнымъ путешествіемъ 42).

Довольно фантазіи! могли бы мы сказать, такъ какъ что значатъ всѣ эти фантазіи въ сравненіи съ дѣйствительной жизнью? Мы подходимъ къ эпохѣ, когда утопическія идеи принимаютъ болѣе опредѣленную форму. Такъ, безъ сомнѣнія, думалъ писатель, выпустившій въ 1755 г. въ свѣтъ свое знаменитое произведеніе «Кодексъ природы ». Мы приведемъ здѣсь нѣкоторыя извлеченія изъ этого кодекса. До сихъ поръ мы переносились въ самыя отдаленныя фантастическія страны, до центра земли включительно; теперь же насталъ моментъ, когда, всѣ эти фантазіи соединяются и формулируются въ одномъ истинномъ кодексѣ; такимъ образомъ на слѣдующихъ страницахъ читатель найдетъ полную законодательную систему страны Утопіи. Законодательная система на десяти страницахъ! какая великолѣпная мысль для юриста, который въ наше время долженъ изучать безконечное число законовъ со всѣми мельчайшими подробностями, относящимися къ нимъ! Это произведеніе представляетъ объединеніе всѣхъ тѣхъ воззрѣній, о которыхъ мы говорили до сихъ поръ, и, кромѣ того, оно служитъ исходнымъ пунктомъ для позднѣйшихъ коммунистическихъ сочиненій, и вопросы, волнующіе наше время, были бы непонятны безъ знакомства съ « Кодексомъ природы».

Нужно однако замѣтить, что за два года до изданія этого сочиненія авторъ его, Морелли, выпустилъ въ свѣтъ разсказъ, относящійся къ тому роду мечтаній, изученіемъ которыхъ мы занимаемся въ этой книгѣ. Въ 1753 году появилась въ Мессинѣ двухтомная книга, въ 12-ую долю листа, озаглавленная: « Героическая поэма », переведенная съ индійскаго, « гибель плавучихъ острововъ, или Бази ліада знаменитаго Лилъпаи». 43) По-истинѣ человѣческое воображеніе неистощимо; и если Гольбергъ насъ увлекъ въ центръ земли, то вотъ мы теперь очутились лицомъ къ лицу съ плавучими островами. Книга эта представляетъ эпопею въ 14пѣсьняхъ, написанныхъ прозой. Согласно съ модой той эпохи на парики, на сцену появляются аллегорическія фигуры, почти такъ же, какъ это происходитъ въ « Священномъ Смѣхѣ » Вильденбруха. Прежде всего появляются Природа и Истина, затѣмъ Любовь, Ложь, дворцы и курьеры которой описываются съ многочисленными подробностями, дальше точно такимъ же образомъ выступаютъ на сцену Лесть, Жестокость и другіе пороки. Основная мысль заключается въ полномъ и безграничномъ коммунизмѣ, о которомъ тотъ, кто находитъ эту поэму неудобочитаемой, можетъ составить себѣ понятіе на основаніи двухъ страничекъ примѣчаній, весьма практично составленныхъ для читателей, не любящихъ заниматься вымыслами. Авторъ Базиліады . писалъ остроумно и умѣлъ плѣнить читателя оригинальнымъ изложеніемъ. Сказочныя аллегоріи и сатирическіе намеки на соціальныя условія нашей цивилизаціи часто очень удачны, и все разсказываемое происходитъ далеко, въ Индіи. Въ посвященіи великой султаншѣ разсказывается, какимъ образомъ автору удалось открыть это золотое произведеніе индійской философіи, которое можно было бы также озаглавить: «Опасность пустыхъ предразсудковъ ». Начало первой главы очень характерно: «Я воспѣваю дорогое царство Истины и Природы» и т. д.; затѣмъ слѣдуетъ торжественное воззваніе къ истинѣ, которая должна разсказать поэту исторію этого государства. Описываемый авторомъ Счастливый островъ находится посреди моря и представляетъ конечно самую прекрасную страну во всемъ мірѣ. Деревья тамъ гнутся подъ тяжестью чудеснѣйшихъ плодовъ; свѣтлые, какъ кристаллъ, ручьи текутъ по чистому песку, перемѣшанному съ золотомъ и жемчугомъ, и т. д. Описаніе счастливой жизни населенія и чистоты господствующихъ нравовъ занимаетъ первыя 50 страницъ книги,—достойная похвалы краткость. Вся суть заключается въ томъ, чтобы не говорили: «suum cuique » (каждому свое), а чтобы мое и твое было вмѣстѣ. Всѣ слѣдуютъ этому принципу и даже волъ, какъ бы въ вознагражденіе за оказываемыя имъ земледѣльцу услуги, «дѣлитъ со своимъ господиномъ плоды его трудовъ»; это означало, что жители этой страны вегетеріанцы, и что ему нечего опасаться быть убитымъ. Въ сферѣ труда господствуетъ самое горячее соревнованіе; государи представляютъ собою образцы всякихъ добродѣтелей. Если во всемъ, что касается собственности, Морелли вдохновляется прежними утопіями и доводитъ ихъ до крайнихъ послѣдствій, то по отношенію къ браку, или лучше соединенію половъ, онъ даетъ полный просторъ распущенности, какъ это можно часто замѣтить у французскихъ утопистовъ. Въ его идеальномъ государствѣ совершенно не знаютъ чувства ложнаго стыда; родители съ радостью и чувствомъ удовлетворенія смотрятъ на ласки своихъ дѣтей и на трогательную картину ихъ взаимныхъ восторговъ, и все это описывается въ формѣ, граничащей съ непристойностью, такъ-какъ авторъ, подобно Боккачіо, умѣетъ выражать поэтически и изящно то, «чего нельзя слушать цѣломудреннымъ ушамъ». Напримѣръ, онъ пишетъ: «Ихъ желанія не принимали извращенной формы, потому что они получали удовлетвореніе, какъ только возникали»... «Остановитесь! воскликнула возлюбленная, удовлетворите мое любопытство, я хочу спросить васъ, почему это различіе, которое природа... Э, да вы удвоиваете ваши ласки... Ахъ, перестаньте, я задыхаюсь, о! я умираю!.. Какое восхитительное наслажденіе!..» И подобнымъ образомъ говорится на протяженіи почти цѣлой страницы. А далѣе читаемъ: «Тамъ не знали позорныхъ выраженій: кровосмѣшеніе, развратъ, проституція; эти народы не имѣли никакого представленія о подобныхъ преступленіяхъ: сестра безъ всякаго чувства ужаса принимала нѣжныя ласки своего брата. Не страхъ преступленія, а возрастъ, уваженіе, удовлетворенныя желанія, вотъ что удерживало мать отъ принятія ласкъ сына, взамѣнъ ласкъ мужа, похищеннаго смертью, не допускали отца увлечься чарами распускающейся красоты своей дочери и т. д.». Конечно, многіе изъ нашихъ современниковъ были бы возмущены подобными рѣчами, и дѣйствительно получается впечатлѣніе, будто эти страницы написаны для того, чтобы привлечь и возбудить читателей. Насколько больше серьезности обнаруживаетъ Кампанелла, говоря объ этихъ вопросахъ!