ВѢЧНАЯ УТОПІЯ.

СТР.

ВЪЧНАЯ УТОПІЯ. А. Кирхенгейма.

Примѣчанія къ „Вѣчной утопіи“ А. Кирхенгейма. . . . 307

ВѢЧНАЯ УТОПІЯ.

I.

На страницахъ этой книги мы имѣемъ въ виду представить описаніе счастливой, всѣмъ изобилующей страны, не той, которая изображается въ дѣтскихъ сказкахъ, и гдѣ первенствующее мѣсто занимаютъ лакомства и жареные рябчики, но той счастливой страны, гдѣ будутъ работать возможно меньше и гдѣ, не смотря на это, всѣ будутъ въ изобиліи пользоваться всевозможными благами. И на самомъ дѣлѣ, существуютъ сказки, которыя оставляютъ далеко позади себя этотъ дѣтскій идеалъ, разсказы, которые рисуютъ предъ нами совершенное государство, государство, имѣющее чудесную конституцію и непогрѣшимые органы правленія, организацію, удовлетворяющую всѣмъ общественнымъ и экономическимъ потребностямъ. Въ настоящее время опять возрождается стремленіе разгадать этотъ идеалъ, описать его, и взоры устремляются то къ прошлому, къ потерянному раю, то къ грядущимъ вѣкамъ—къ тому счастливому будущему, которое наступитъ въ третьемъ тысячелѣтіи и которое создастъ рай на землѣ во всемъ его блескѣ и великолѣпіи. Задача историка въ этомъ случаѣ заключается въ томъ, чтобы вы-

звать изъ забвенія фантастическія мечты о совершенномъ государствѣ, занимавшія мечтателей прошедшихъ вѣковъ и часто возбуждавшія общественную мысль. Такова цѣль этой книги.

Кто полагаетъ, что соціалистическія и коллективистическія картины или каррикатуры будущаго, которыми наводняютъ въ настоящее время книжный рынокъ, представляютъ собою что-то новое, увидятъ, что они ошибаются, а кто слыхалъ объ Утопіи Томаса Мора или о другихъ аналогичныхъ сочиненіяхъ, будетъ, можетъ быть, пораженъ тѣми крайностями, которымъ постоянно предавалось человѣческое воображеніе. Это сочиненіе можно было бы озаглавить: исторія политико-экономическихъ романовъ ; оно имѣетъ главнымъ образомъ научный характеръ. Профессоръ литературы, исторіи религій, политической экономіи, конституціоннаго права, философіи и т. д., или только докторъ философіи, посвятившій себя научнымъ изслѣдованіямъ, или даже просто любитель, будутъ въ качествѣ профессіональныхъ ученыхъ удовлетворены, благодаря, библіографическимъ указаніямъ 1), приводимымъ въ этомъ сочиненіи (см. въ концѣ), изъ которыхъ они увидятъ, что- Сюдръ, Рейбо, Моль и многіе другіе не менѣе извѣстные писатели вполнѣ тщательно изучены. Но и читатель, не принадлежащій ни къ одной изъ этихъ категорій, также найдетъ для себя въ нашей книгѣ занимательное чтеніе; въ этомъ сочиненіи авторъ имѣетъ въ виду интересы всѣхъ, и нѣтъ такого человѣка, который не могъ бы быть заинтересованъ тѣмъ, о чемъ здѣсь разсказывается. Во всѣхъ излагаемыхъ ниже взглядахъ, человѣкъ описывается въ его отношеніяхъ къ государству. Къ государству! этому чудесному существу, котораго мы не можемъ ни видѣть, ни осязать, но которое, далекое отъ того, чтобы, быть простымъ продуктомъ воображенія, является живой реальностью. Рожденіе и воспитаніе, бракъ и смерть, трудъ и собственность, общественная и частная жизнь -- все въ этихъ воззрѣніяхъ представлено въ самыхъ яркихъ краскахъ. Я полагаю поэтому, что, если только изложеніе не будетъ слишкомъ сухимъ, всякому будетъ интересно познакомиться съ характеромъ этихъ утопій отъ 3414 до 5653 года отъ сотворенія міра, т. е. со времени Платона до нашихъ дней. Если однако какой-нибудь доктринеръ (избави Богъ отъ нихъ!) будетъ недоволенъ изложеніемъ, форматомъ или обложкой книги, то пусть онъ знаетъ, что авторъ придерживается того мнѣнія, что наука не зависитъ отъ этихъ внѣшнихъ вещей и не можетъ потерпѣть никакого вреда отъ того, что ее сдѣлаютъ доступной болѣе многочисленной публикѣ. Нилъ ничего не теряетъ ни изъ своей оплодотворяющей силы, ни въ своей глубинѣ отъ того, что онъ періодически заливаетъ обширныя области.

«Люди вѣчно толкуютъ и мечтаютъ о лучшемъ будущемъ; они вѣчно стремятся къ счастью, къ золотому вѣку. Міръ безпрестанно старѣетъ и вновь молодѣетъ, и человѣкъ всегда надѣется на улучшеніе своей участи».

Эти слова Шиллера, сказанныя имъ въ 1797 году, могутъ служить эпиграфомъ ко всѣмъ политико-экономическимъ романамъ; дѣйствительно тѣ, которые мы собираемся изложить здѣсь, провидятъ именно такой счастливый золотой конецъ. Подобнаго рода произведеніямъ въ послѣднее время дали названіе политико-экономическихъ романовъ, и на самомъ дѣлѣ они имѣютъ очень много общихъ чертъ съ продуктами чистаго воображенія. Это на самомъ дѣлѣ произвольныя фикціи, созданныя воображеніемъ, и онѣ принимаютъ фантастическія формы даже въ томъ случаѣ, когда сущность разсказа покоится на дѣйствительно сдѣланныхъ попыткахъ. Кромѣ того они еще въ другомъ отношеніи имѣютъ сходство съ романами: всѣ они написаны прозой. Отличаются же они отъ романовъ тѣмъ, что въ нихъ отсутствуетъ дѣйствіе или, по

меньшей мѣрѣ, это дѣйствіе очень незначительно. Разсказъ начинается обыкновенно описаніемъ государства и общественной жизни, о которыхъ мечтаютъ. Такова ихъ тенденція. Мы поэтому займемся только такими разсказами, гдѣ, подъ видомъ вымысловъ, рисуется предъ нами идеальное государство и идеальное общество. Такія произведенія можно называть политико-экономическими романами, но на самомъ дѣлѣ это утопіи. Совершенно другое дѣло—тѣ картины будущаго, которыя, подобно шуткѣ Курда Лассвитца, Les Nouvelles de l'Avenir (1879 г.), изображаютъ машины со всѣми ихъ усовершенствованіями, воздушныя повозки, фортепьяно съ духами, или которые, какъ въ одномъ англійскомъ разсказѣ о городѣ «Нуgіеа», представляютъ намъ идеалъ города, построеннаго по законамъ гигіены, съ кухнями, напримѣръ, на самомъ верхнемъ этажѣ, и т. п. Равнымъ образомъ мы оставимъ въ сторонѣ политическіе романы, подобные « Эндиміону » лорда Биконсфильда (1887 г.), или политическіе и историческіе, подобные «Путешествію въ Грецію » Бартелеми (1788 г.) и « Велисарію» Мармонтеля, а также соціальные романы, трактующіе причудливымъ образомъ о разныхъ спеціальныхъ вопросахъ и распространяемые въ наше время тысячами.

Во всѣ времена люди создавали себѣ идеальныя описанія государства. Философы и политическіе дѣятели, поднимаясь надъ запросами и волненіями повседневной жизни, рисовали въ своемъ воображеніи типы совершеннаго и блещущаго великолѣпіемъ государства, по направленію къ которому слѣдовало итти. Практическій государственный дѣятель вносилъ въ эту картину достижимую цѣль: такимъ путемъ складывалось то, что мы во всѣ времена называли идеей государства.