Константин Асмолов - Не только ракеты: путешествие историка в Северную Корею

Что делает РФ для решения ядерной проблемы и каковы перспективы? Россия (как и Китай) стоит за серьезное ужесточение санкций, способных замедлить ядерную программу. Для этого надо запретить всё, с ней связанное, вводить жесткие проверки, но пока санкционная политика выстроена так, что в первую очередь она бьет не по сегменту военно-промышленного комплекса, непосредственно связанного с ядерной программой, а по функционированию государства и нуждам простого народа. На Западе расхожей мыслью является то, что КНДР тратит на ЯПКП всю иностранную валюту, которая у нее есть, и поэтому надо просто прекратить любые поставки валюты, выбив Север из международной торговли и финансовой системы. Чем это пахнет – понятно. Спровоцировать новый голод, не пропуская любые гуманитарные товары под предлогом того, что они могут быть товарами двойного назначения, и надеяться на то, что «холодильник победит телевизор» и цветная революция, наконец, произойдет. Важно: многие на Западе реально в это верят, «кушая» южнокорейское «режим на грани развала и держится только за счет небывалых репрессий».

При анализе уровня развития программы стоит обращать внимание не на официальные заявления ЦТАК, а на прямые цитаты из Маршала. По своему характеру он никогда не врет. Если он сказал, что боеголовка, значит – действительно есть боеголовка. Если он сказал, что мы взяли ее с конвейера – значит боеголовок реально больше одной. И в этом смысле, у северян действительно есть ракета, которая может долететь и взорваться.

Политика Обамы обернулась потерянным временем, проблему надо было тем или иным образом решать в конце 2000-х. Вашингтон же счел, что режим медленно догниет сам, поскольку снимать санкции всё равно никто не будет, а северяне сумели мобилизоваться. Возможно, дело в том, что Ким Чен Ын а) собирается править долго, б) всё-таки в бытность учебы в военной академии занимался артиллерийской разведкой и поэтому может давать более конкретные и точные указания.

Любопытно сравнить ситуацию с четвертым ядерным испытанием в Китае [89], после которого процесс создания ЯО можно было считать в целом завершенным. При этом в Китае был не меньший уровень разрухи и существенно меньший уровень информационных и расчетных возможностей. На Севере есть компьютеры, на которых уже многое можно рассчитать, – в Китае их не было. Это значит, что в ядерных испытаниях больше может не быть технической необходимости. На следующее в КНДР могут пойти только по политическим причинам, но эти причины должны быть очень серьезными: перегибание палки осложняет отношения с Пекином и Москвой. Поэтому наиболее вероятным северокорейским ответом на будущие санкции будет новый ракетный пуск. При этом северяне не раз говорили, что ракеты они будут делать, даже если они договорятся по ядерному вопросу, а новый маршевый двигатель, который северяне испытали, говорит о ракете примерно аналогичной советской «Союз-2», а это нормальная межконтинентальная баллистическая ракета.

По текущему моменту и «грани войны»: опасно, но цвет угрозы желтый, а не красный (правда, мы говорили до старта МБР). По мнению наших дипломатов на месте, Ким исходил из того, что Обама атаковать не осмелится. Однако с Трампом непонятно. Впрочем, судя по тому, что никакой военной тревоги в городе нет, северяне, конечно, выдают дежурную риторику, но полагают, что Трамп блефует.

Полгода назад произошла определенная смена риторики. «Нам не нужно признание нас как ядерной державы, поскольку мы и так ею являемся. Вы, главное, считайте нас таковой и ведите себя как с таковой. И мы будем продолжать укрепление ядерного арсенала, пока США не примут правильное решение». Поэтому, в общем-то, хорошо, если процесс удастся заморозить на уровне приостановки или двойной заморозки, тем более что «право на освоение космоса» вообще не является для них предметом торга. Но США вряд ли согласятся с такой стратегией.

Важно: не надо рассматривать северокорейскую политику как рассчитанную на экономический или финансовый торг. Даже в начале ракетной программы аргументы «это они так рис выпрашивают» были радикально неверны. Главная цель – это мирное сосуществование, которое подразумевает, в том числе, отсутствие статуса страны-изгоя и прилагающихся санкций. Северяне считают, что, если их снимут, они смогут вздохнуть полной грудью.

Поэтому северяне прорабатывают идею мирного договора: превратим перемирие 1953 г. в полномасштабный мир между двумя ядерными державами по советско-американской модели. (Та же самая «болезнь», что и у южнокорейцев: катастрофическая переоценка своего места в иерархии международных отношений.) Мир, по мнению Пхеньяна, включает в себя взаимное признание, дипломатические отношения и решение вопроса с американским контингентом на Юге, который, конечно, надо вывести. При этом, естественно, подвисает договор о взаимной обороне 1953 г., а также встает вопрос с северной разграничительной линией, потому что формально его надо обсуждать с РК.

Вторая важная задача северокорейской внешней политики – отделить ракетно-ядерную тему от двусторонних отношений с кем бы то ни было. Позиция такова: мы готовы сотрудничать, но ракетно-ядерный вопрос мы будем обсуждать а) только с Америкой, б) только то, что мы считаем нужным обсуждать.

Что же до ракетной угрозы как таковой, то российские военные специалисты пока угрозы не видят. Даже с учетом того, что что-то вроде бы упало в нашей экономической зоне (не в территориальных водах). Но в экономической зоне нельзя ловить рыбу, а не ронять ракеты.

Перспективы? Всем некуда отступать – и Северу, и Югу, и Вашингтону, и Пекину, причем очень часто это «некуда отступать» накладывается на эмоциональность и комплексы тех или иных лидеров. Ким Чен Ын делает ставку на то, что если все поймут, что с ним ничего не поделать, то, в итоге, смирятся, несмотря на всю одиозность. Но при реальной угрозе американской территории американцы будут плевать и на Японию, и на Южную Корею. Это довольно важный момент для прогнозирования – насколько далеко США пойдут и чем они будут готовы пожертвовать, чтобы ни одна северокорейская ракета не упала на западном побережье США.

Главное неразрешимое противоречие между КНДР и ее оппонентами заключается в следующем. Теоретически в вопросе об обеспечении северокорейского суверенитета стороны могли бы как-нибудь договориться. Но под статусом-кво северяне подразумевают сохранение политического режима и именно нынешнего политического режима. На это американские элиты не пойдут.

При этом, у тех, кто «не пойдет», могут быть совершенно разные причины желать того, чтобы в Пхеньяне не было Кимов, и не договариваться с ними. Кто-то может считать, что любые переговоры со страной-изгоем – это знак слабости Америки, которую в нынешней ситуации она не должна проявлять. Кто-то считает, что Северная Корея – слишком хороший повод наращивать военное присутствие против РФ и КНР, и поэтому пхеньянский режим должен продолжать выдавать действия, которые оправдывают наши действия. Кто-то может серьезно переживать за права человека. Кто-то полагает, что Север – это зло просто потому, что является глубоко верующим протестантом, и существование КНДР оскорбляет его чувства.