Агата Кристи - Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

В гостиной только что закончили роббер [153] Роббер — финал игры в бридж, розыгрыш двух геймов, после чего производится окончательный подсчет. и меня пригласили присоединиться. Пожалуй, стоит немного отвлечься, подумал я и принял предложение. Бойд Каррингтон вышел из игры, и я занял его место за столом, где сидели Нортон, полковник и миссис Латтрелл.

— Что скажете, Нортон, — проговорила миссис Латтрелл. — Вы снова мой соперник? По-моему, в паре мы сыграли на славу.

Нортон вежливо улыбнулся, но промямлил, что, может быть, стоит… гм-гм… снять колоду.

Миссис Латтрелл с кислым, как мне показалось, видом согласилась с его пожеланием.

Итак, мы с Нортоном играли против Латтреллов. Я заметил, что миссис Латтрелл этим явно недовольна. Она поджала губы, ее любезность и легкий ирландский акцент сразу исчезли.

Причину я скоро разгадал. Но, должен сразу сказать, в дальнейшем полковнику Латтреллу не раз случалось быть моим партнером, и, могу засвидетельствовать, что он не такой уж плохой игрок. Я бы сказал, средний, однако склонен к некоторой рассеянности. Из-за этого нет-нет да и совершит какую-нибудь промашку. Но на этот раз, играя в паре с женой, он то и дело ошибался. Видимо, под ее прессом он играл гораздо хуже, чем обычно. Миссис Латтрелл, бесспорно, игрок превосходный, хотя как противник крайне неприятна. Стоит зазеваться, как она беззастенчиво игнорирует правила игры, хотя, когда это в ее интересах, требует их неукоснительного соблюдения. А уж в искусстве украдкой метнуть взгляд в карты соседа с ней никто не сравнится. Иными словами, она играет исключительно для того, чтобы выиграть — выиграть во что бы то ни стало.

Довольно скоро я догадался, что имел в виду Пуаро, когда писал про ядовитый язык. За картами миссис Латтрелл утратила свою обычную выдержку. Она злобно и беспощадно бранила несчастного полковника за малейшую оплошность. Мы с Нортоном чувствовали себя крайне неловко, и я обрадовался, когда роббер закончился.

Сославшись на поздний час, мы с ним уклонились от продолжения игры.

Когда мы вышли, Нортон дал волю чувствам.

— Знаете, Гастингс, это ужасно! У меня все внутри клокотало! Несчастный забитый старик. И как кротко он все сносит! Бедняга. А ведь он полковник колониальных войск, и прежде, наверняка, постоял бы за себя.

— Ш-ш! — предостерегающе произнес я, потому что Нортон, потеряв всякую осторожность, говорил все громче и громче, и я испугался, что полковник Латтрелл нечаянно его услышит.

— Нет, это чудовищно!

— Не удивлюсь, если он когда-нибудь против нее взбунтуется, — с чувством сказал я.

Нортон покачал головой.

— Не взбунтуется. Будет страдать. И лепетать, теребя ус: «Да, дорогая. Нет, дорогая. Прости, дорогая», пока его в гроб не уложат. Даже если он попытается постоять за себя, у него ничего не выйдет.

Я печально вздохнул — похоже, Нортон прав.

Мы немного постояли в холле. Я заметил, что боковая дверь в сад отворена и оттуда задувает ветер.

— Наверное, надо закрыть? — сказал я.

— Да нет… э-э… думаю, не все еще вернулись.

Внезапно у меня мелькнуло подозрение.

— Кого же нет?

— По-моему, вашей дочери и… э-э… Аллертона.

Нортон говорил подчеркнуто небрежно, но я вспомнил, с чего начался наш разговор с Пуаро, и мне стало не по себе.

Джудит… и Аллертон. Разве подобный тип способен ввести в заблуждение Джудит, мою умную, рассудительную Джудит? Разве она не видит его насквозь?

Раздеваясь, я снова и снова повторял себе эти слова, но тревога меня не покидала. Уснуть я не мог и ворочался с боку на бок. Когда мучит бессонница, все дневные страхи предстают в чудовищно преувеличенном виде. Я вспомнил о своей утрате, и отчаяние с новой силой овладело мною. Если бы моя дорогая жена была жива… Столько лет я полагался на нее, на ее здравый смысл. Как мудро, с каким пониманием относилась она к детям.

Без нее я чувствую себя таким несчастным, таким беспомощным. Теперь на мне лежит вся ответственность за будущее детей, за их счастье. По плечу ли мне эта задача? Боже мой, я совсем не справляюсь. Путаюсь, совершаю ошибки. Если Джудит станет несчастной, если обречена страдать…

Доведенный до отчаяния, я включил свет и сел.

Нет, так больше продолжаться не может. Надо поспать. Я встал с кровати и подошел к раковине. С сомнением посмотрел на флакон с таблетками аспирина.

Нет, аспирином не обойдешься, надо что-нибудь более действенное. Наверное, у Пуаро есть какое-нибудь снотворное. Перейдя коридор, я в нерешительности остановился у его двери. Неудобно будить беднягу.

В этот момент я услышал шаги и обернулся. По коридору ко мне шел Аллертон. В тусклом свете я не сразу его узнал, и пока он не подошел совсем близко, я стоял и думал, кто бы это мог быть. Увидев его лицо, я весь напрягся. На губах у него играла затаенная улыбка, которая показалась мне чрезвычайно неприятной.

Он взглянул на меня, подняв брови.

— Привет, Гастингс! Еще не ложились?

— Не могу уснуть, — сдержанно сказал я.

— Только-то? Сейчас все устроим. Пойдемте.

Я вошел за ним в его комнату, которая оказалась рядом с моей. Повинуясь какой-то таинственной силе, я с пристальным вниманием вглядывался в этого человека.

— А вы, я смотрю, полуночник, — сказал я.

— Да уж, никогда не любил ложиться с курами. Разве что на охоте или рыбалке. А в такие дивные вечера спать просто грешно.

Он засмеялся. Мне не понравился его смех.

Я прошел за ним в ванную. Он открыл маленький шкафчик и вынул флакон с таблетками.

— Ну вот. То, что надо. Будете спать, как младенец… и видеть чудные сны. Прекрасная вещь, патентованное средство, называется «сламберил».

Его возбужденный тон слегка меня покоробил. Может, он ко всему прочему еще и наркоман?

— Это… не опасно? — с сомнением спросил я.

— Только если хватишь лишку. Этот препарат из группы барбитуратов [154] Барбитураты — любое лекарственное вещество, получаемое на основе барбитуровой кислоты, которое угнетает активность центральной нервной системы и обладает снотворным, противосудорожным и наркотическим действием. , а у них токсичная доза не слишком сильно превышает эффективную.

Он улыбнулся, растягивая рот и обнажая зубы, при этом лицо у него неприятно морщилось.

— По-моему, без рецепта врача его не получишь, — сказал я.

— Да. Во всяком случае, вы, старина, точно не получите. Мне достают по знакомству…

И тут я сделал глупость, но меня так и подмывало:

— Полагаю, вы знали Этерингтона?

Я тотчас же понял, что попал в точку. Взгляд у него стал жесткий, настороженный. Голос тоже изменился.

— Да, конечно. Я знал Этерингтона, — проговорил он легким беззаботным тоном. — Вот бедолага.