Агата Кристи - Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

— Однако ваши трудности этим не исчерпываются. В конце концов, что такое виновность или невиновность? — сказал Франклин.

— Ну, на этот счет вряд ли возникнут разногласия, — заметил я.

Франклин посмотрел на меня:

— Что есть зло? Что есть добро? Эти понятия меняются от века к веку. Таким образом, вы собираетесь тестировать представление о виновности или невиновности. Фактически такой тест лишается смысла.

— Не понимаю вас…

— Смотрите, дорогой Гастингс. Положим, некий человек думает, что имеет право помазанника Божьего убить какого-то диктатора, ростовщика, сводника или кого бы то ни было, кто по его мнению ничего другого кроме смерти не заслуживает. И он совершает то, что вы считаете преступным деянием, в то время как сам он считает, что сделал нечто полезное и справедливое. Что с этим может поделать наш несчастный калабарский боб?

— Но уж убийство-то всегда преступное деяние, разве нет? — сказал я.

— Вот я бы с удовольствием убил кучу людей, — беспечно ответил доктор Франклин. — И спокойно спал бы, не терзаясь муками совести. Знаете, я думаю, вполне логично было бы уничтожить около восьмидесяти процентов человечества. Они — балласт, мешающий нам продвигаться вперед…

Он встал и, весело насвистывая себе под нос, пошел прочь.

Я проводил его подозрительным взглядом. Тихонько хихикнув, Пуаро вывел меня из задумчивости.

— Мой друг, у вас такой вид, будто вы наткнулись на змеиное гнездо. Будем надеяться, что наш дорогой доктор не претворяет свои идеи в жизнь.

— А если претворяет?

После некоторого колебания я решил, что должен аккуратно расспросить Джудит об Аллертоне. Было бы интересно узнать ее мнение. Она девочка рассудительная, со своим мнением, да и честно говоря я почти не опасался, что она может поддаться дешевому обаянию такого типа, как Аллертон. И чтобы лишний раз в этом убедиться, я и хотел поговорить с ней.

К несчастью, меня ждало разочарование… Признаться, приступил я к делу довольно неуклюже. Ничто не вызывает у молодежи такого протеста, как советы старших. Я постарался заговорить весело и непринужденно, но, к сожалению, ничего у меня не вышло.

Джудит сразу ощетинилась.

— Это что? Папочка боится, что я попаду в лапы злого серого волка?

— Да нет же, Джудит, нет.

— Насколько я понимаю, майор Аллертон тебе не нравится?

— По правде говоря, нет. Думаю, тебе тоже.

— Это почему же?

— Ну, видишь ли… э-э… он ведь не в твоем вкусе, правда?

— А какой, по-твоему, у меня вкус?

Джудит, как всегда, меня огорошила. Я стал в тупик. А она смотрит, и легкая презрительная усмешка кривит ее губы.

— Разумеется, тебе он не нравится, — сказала она. — А мне нравится. Он очень забавен.

— Забавен? Возможно.

Мне совсем не хотелось рассуждать на эту тему.

— Он очень привлекателен, — словно нарочно Джудит сделала ударение на слово «привлекательный». — Любая женщина тебе скажет то же самое. Мужчины, разумеется, этого не видят.

— Конечно, — сказал я и ввернул довольно некстати: — Вчера вечером вы с ним гуляли допоздна и…

Закончить она мне не дала. Буря разразилась.

— Послушай, папа, это же настоящий идиотизм. В моем возрасте я сама в состоянии решить, как мне себя вести, неужели ты этого не понимаешь? Какое ты имеешь право диктовать мне, что я должна делать и кого выбирать себе в друзья? Родители то и дело вмешиваются в жизнь своих детей — лично меня это приводит в бешенство! Я тебя очень люблю, но я взрослый человек и моя жизнь — это только моя жизнь и ничья более, и не строй, пожалуйста, из себя святошу.

Меня так огорошила ее гневная отповедь, что я не нашелся что-либо сказать в ответ, и Джудит торопливо ушла, оставив меня в смятении. Затеянный мною разговор не принес ничего, кроме чувства неловкости и взаимного неудовлетворения…

Я стоял, погруженный в свои мысли, когда вдруг раздался голос сиделки миссис Франклин.

— О чем задумались, капитан Гастингс? — с улыбкой спросила она.

Я обрадовался ее появлению.

Сестра Крейвен была чудо какая хорошенькая. Держится, пожалуй, слегка игриво, не в меру бойкая, но в целом весьма приятная и неглупая молодая особа.

Она усадила миссис Франклин на солнышке, неподалеку от лаборатории, и теперь возвращалась.

— Скажите, миссис Франклин интересуется работой мужа? — спросил я.

Сестра Крейвен с видом снисходительного пренебрежения покачала головой.

— Нет, для нее все это слишком сложно. Знаете, капитан Гастингс, по-моему, она весьма ограниченная особа.

— Нет, я с вами не согласен.

— Разумеется, работу доктора Франклина может оценить только тот, кто разбирается в медицине. Он необычайно талантлив, понимаете? Блестящий ум. Но мне его очень жаль.

— Жаль?

— Да. По-моему, так часто случается. В смысле, женятся не на той женщине.

— Думаете, она ему не пара?

— Конечно. У них ничего общего.

— Но, кажется, он ее очень любит, — сказал я. — Предупреждает все ее желания, и вообще…

Сестра Крейвен деланно рассмеялась.

— О чем о чем, а об этом она всегда позаботится.

— Считаете, она спекулирует своей… болезнью? — с сомнением спросил я.

Сестра Крейвен снова засмеялась.

— Уж она-то своего добьется, ее учить не надо. Чего бы ни пожелала ее светлость, все — пожалуйста. Такие дамы способны на любые штучки. Если что не по ним, то сразу в обморок, глаза закатят, умирают, да и только. Или, напротив, истерику учинят. Но миссис Франклин из тех, из трогательных. Ночь не спит, а утром бледна, изнемогает от слабости.

— Но ведь она на самом деле больна, правда? — озадаченно спросил я.

Сестра Крейвен как-то странно на меня посмотрела.

— Да, конечно, — сухо сказала она и неожиданно заговорила о другом, спросила, правда ли, что много лет назад, во время Первой мировой войны я уже здесь бывал.

— Совершенно верно, бывал.

Она понизила голос.

— Здесь убили одну старую леди, да? Так мне рассказывала горничная.

— Да.

— И в это время вы здесь были?

— Был.

Она зябко повела плечами и сказала:

— Тогда понятно, правда?

— Что понятно?

Она искоса быстро взглянула на меня.

— Что здесь такая… атмосфера. Разве вы не чувствуете? А я чувствую. Что-то неприятное, понимаете?

Я некоторое время молча обдумывал ее слова. Неужели это так и есть? Неужели убийство может наложить на то Место, где его совершили, столь сильный отпечаток, что это ощущается много лет спустя? «Да», — сказал бы медиум. Значит, «Стайлз» хранит следы того давнего события? В этих стенах, в этом саду зародился и созрел безжалостный план убийства, которое и было осуществлено. Неужели здешний воздух все еще им пропитан?

Сестра Крейвен внезапно прервала мои размышления.