Агата Кристи - Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

— Ох! — невольно воскликнул я. У меня будто глаза открылись.

Память у Бойда Каррингтона и правда была скверная. Он действительно совершил оплошность, которая, как я сейчас понял, до крайности раздосадовала Пуаро. Как-то мой друг рассказал ему один случай, произошедший с ним, когда он служил в бельгийской полиции. И вот спустя пару Дней сидим мы в саду и вдруг Бойд Каррингтон рассказывает нам с Пуаро эту же самую историю, предварив ее словами: «Помнится, начальник парижской Сюртэ [163] Сюртэ — французская сыскная полиция. однажды мне поведал…»

Теперь я осознал, как был уязвлен Пуаро.

Из деликатности я больше не стал распространяться на эту тему и вскоре удалился.

Спустившись вниз, я побрел в сад. Вокруг не было ни души. Прогулявшись по роще, я вышел к поросшему травой холму, на котором возвышалось что-то вроде сильно обветшавшего павильона. Я сел, закурил трубку и принялся размышлять.

У кого здесь, в «Стайлзе», есть явный мотив для убийства или хотя бы намек на мотив?

Исключим из «списка претендентов» полковника Латтрелла, который, думаю, едва ли поднимет руку на свою жену, скажем, в разгаре роббера, хотя такой шаг был бы вполне оправдан. Я не представляю, кого бы можно было взять на подозрение…

Беда в том, что я слишком мало знал обо всех этих людях. О Нортоне, например, или о мисс Коул. Из-за чего обычно совершаются убийства? Деньги? Из всей здешней компании, по-моему, богат один только Бойд Каррингтон. Кто ему наследует в случае его смерти? Кто-нибудь из обитателей «Стайлза»? Вряд ли, но все же тут есть над чем подумать. Что если он завещал все свое состояние на научно-исследовательские цели и попечителем сделал доктора Франклина? А если учесть этакое милое желание этого ученого энтузиаста уничтожить восемьдесят процентов человечества, то вот вам и убийственный аргумент против этого рыжеволосого умника. А может быть, Нортон или мисс Коул — дальние родственники Каррингтона и автоматически наследуют его состояние? Притянуто за уши, но допустимо. И полковник Латтрелл, старый друг, тоже мог бы фигурировать в завещании. Итак, кажется, что касается денег, я все исчерпал. Рассмотрим более романтические мотивы. Начнем с Франклинов. Миссис Франклин страдает тяжким заболеванием. А что если ее чем-то травят — постепенно, небольшими дозами, тогда в случае ее смерти вина падет на ее мужа. Он как врач имеет, безусловно, и возможности и средства. А мотив? Противный страх кольнул мне душу, когда я подумал, что в этой истории может быть замешана Джудит. Мне-то отлично известно, что у них с доктором исключительно деловые отношения, но как быть с общественным мнением? Джудит очень красивая молодая девушка. Сколько преступлений совершается ради хорошеньких ассистенток и секретарш! Эта версия привела меня в смятение.

Теперь Аллертон. Существует ли причина, по которой с ним могут захотеть разделаться? Если уж свершится убийство, я бы предпочел, чтоб жертвой стал Аллертон. В этом случае найти мотив не представляет сложности. Мисс Коул, например, хоть и не первой молодости, но вполне привлекательна. Если они с Аллертоном были когда-то в близких отношениях, то ею могла направлять ревность, хотя, признаться, оснований для подобных предположений у меня не было. Кроме того, если «Икс» — это Аллертон…

Я нетерпеливо тряхнул головой. Это тупик. И тут мое Внимание привлекло шуршание шагов внизу по гравию. К павильону торопливо вышагивал Франклин, руки в карманах, голова втянута в плечи. Вид подавленный. Я был поражен: оказывается, если застать его врасплох, как сейчас, можно увидеть его совершенно несчастнейшее лицо…

Поглощенный своим открытием, я абсолютно ничего не слышал и, когда рядом раздался голос, непроизвольно вздрогнул. Вскочив на ноги, я увидел мисс Коул.

— Не заметил, как вы подошли, — виновато пояснил я.

Она разглядывала ветхий павильон.

— Чудная викторианская реликвия!

— Именно! Кажется, вот-вот рухнет. Садитесь, пожалуйста. Вот только сотру пыль со скамейки.

Удобный случай познакомиться с ней поближе, подумал я.

Смахивая паутину, я украдкой посмотрел на мисс Коул.

Возраст между тридцатью и сорока, худая, с тонким профилем и красивыми глазами. Держится настороженно, даже недоверчиво. Наверное, ей пришлось много страдать, вдруг мелькнуло у меня в голове, и она не ждет от жизни ничего хорошего. Мне захотелось побольше о ней узнать.

— Прошу, — сказал я, наведя носовым платком последний глянец, — сделал все, что мог.

— Благодарю вас. — Она улыбнулась мне и села. Я сел рядом. Скамья угрожающе заскрипела, но выдержала.

Мисс Коул сказала:

— Послушайте, о чем вы думали, когда я к вам подошла? У вас был отрешенный вид.

— Наблюдал за доктором Франклином, — медленно проговорил я.

— Да?

У меня не было оснований скрывать от нее свои впечатления.

— Поразительно, какое несчастное у него лицо.

— Ну разумеется, он несчастен. Как этого не понять! спокойно сказала она.

Я не мог скрыть удивления.

— Но… нет… не понимаю, — запинаясь возразил я. — Мне всегда казалось, что он весь в работе…

— Так и есть.

— И вы считаете его несчастным? А по-моему, большего счастья и вообразить невозможно.

— Да, конечно, не спорю, но только если вам не мешают делать то, что, по вашему мнению, вы должны делать. Если можете, так сказать, осуществить все, на что способны.

Я смотрел на нее озадаченно. А она продолжала.

— Прошлой осенью доктору Франклину представился случай поехать в Африку и там продолжить свои исследования. Он, как вы знаете, невероятно талантлив и уже получил потрясающие результаты в области тропической медицины.

— Так он не поехал?

— Нет. Его жена была против поездки. Она нездорова, и климат Африки ей противопоказан. Предложение остаться тут она с негодованием отвергла, ведь ей бы пришлось соблюдать строгую экономию. Жалование, обещанное доктору, было невелико.

— Думаю, он понимал, — задумчиво проговорил я, — что раз она так нездорова, оставить ее одну нельзя.

— Капитан Гастингс, много ли вы знаете о состоянии ее здоровья?

— Ну я… нет… Знаю только, что она очень больна, разве не так?

— Да, конечно, у нее неважное здоровье, — сухо сказала мисс Коул.

Я с сомнением посмотрел на нее. Бесспорно, ее симпатии целиком на стороне доктора.

— Вы не находите, — осторожно начал я, — что болезненные женщины часто бывают несколько эгоистичны?

— По-моему, больные — хронические больные — всегда крайние эгоисты. Наверное, винить их в этом нельзя. Это было бы слишком просто.

— Вы, правда, думаете, что все дело в миссис Франклин?

— Ну, я бы так не сказала. Всего лишь некоторые подозрения. Кажется, она всегда умеет сделать так, как ей хочется.