Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

У теоретиков предельной полезности зависимости полезности и субъективной ценности от цен не выражены в столь откровенной форме, как у Сэя. Эта зависимость принимает скрытый характер. Она выражается в том, что на наши потребности распространяется целый ряд свойств, присущих ценам. При рассмотрении субъективных оценок изолированного потребителя австрийцы исходят из принципов, регулирующих оценки в товарном обществе. Наконец, [113] австрийцы рассматривают субъективную потребительную ценность, субституционную ценность и субъективную меновую ценность как родственные явления, упуская из вида серьезнейшее принципиальное различие между ними.

Предварительно изложим вкратце учение австрийцев о производительных благах. Согласно учению австрийцев производительные блага не имеют собственной ценности, поскольку эти блага непосредственно не могут удовлетворять потребности. Их ценность является производной, она вытекает из ценности тех потребительных благ, которые производятся с их помощью. 1055 «Никто не сомневается в том, что токайское вино обладает ценностью не потому, что ей обладают токайские виноградники, а наоборот, последним придается высокая ценность потому, что высоко ценится их продукт; точно так же мало сомневаются в том, что ценность ртутного рудника зависит от ценности ртути, поля пшеницы — от ценности пшеницы, печи для обжигания кирпича — от ценности кирпича, а не наоборот. Подобно тому, как луна отражает чужой свет солнца, так обладающие разносторонней ценностью блага отражают эту ценность, заимствованную от их конечного продукта на другие продукты их».

Необходимо отметить, что учение о том, что субъективная ценность производительных благ определяется субъективной ценностью потребительских благ, отнюдь не вытекает с логической неизбежностью из общих принципов теории предельной полезности, как это думают многие и, в первую очередь, сами австрийцы. Ведь теория предельной полезности выведена для потребительского хозяйства. Первоначально австрийцы абстрагируются совершенно от производства. При этих условиях субъективные оценки могут быть выведены непосредственно из полезности. Но затем австрийцы переходят к анализу производительных благ. Существование производительных благ предполагает существование производства; в противном случае, эти блага не могли бы найти себе никакого применения. Таким образом, переход к изучению производительных благ меняет коренным образом условия проблемы. Выводы, полученные при абстрагировании от производства, не могут быть немедленно и без всяких изменений перенесены в совершенно новые условия. Теория предельной полезности предполагала, что запас существующих благ является ограниченным. С включением теории производительных благ в общую экономическую систему вопрос уже не может стоять о неизменности существующих благ. Благодаря производству можно увеличить количество различных благ. Характер субъективных оценок и методы, влияющие на эти оценки, могут резко измениться, благодаря переходу от хозяйства, потребляющего продукты, к хозяйству производящему. Вместо полезности, основанием субъективных оценок может стать труд.

Центральное положение австрийской теории производительных благ не является логическим выводом из их теории субъективной потребительной ценности. Основные аргументы австрийцев по данному вопросу рассмотрим дальше. Пока отметим одно существенное обстоятельство. Зависимость субъективных оценок производительных благ от субъективных оценок производительных благ легко установить, если под субъективными оценками понимать максимальные цены, которые покупатель согласен уплатить за данный товар. Спрос на предметы производства находится в зависимости от спроса на предметы потребления. Это положение правильно, ибо производство в конечном счете (как натуральное, так и товарно-капиталистическое, [114] если отказаться от теории воспроизводства Туган-Барановского) служит для удовлетворения потребностей потребителя. Потребительный спрос определяет границу производительного спроса. С другой стороны, максимальная цена, которая может быть уплачена за производительные товары, равна цене конечных продуктов. Более высокая цена производительных товаров привела бы к убыточности всего производства. Таким образом, новая трактовка субъективной оценки как максимальной цены создает молчаливую предпосылку для центрального положения австрийской теории производительных благ.

Необоснованность этого центрального положения (если отвлечься от рассмотрения другого толкования субъективных оценок) выступает отчетливо при рассмотрении вопроса о соотношении субъективной ценности производительных благ различных категорий.

Производительные блага делятся на различные категории, в зависимости от количества звеньев, соединяющих производительные и потребительские блага. Чем больше этих звеньев, чем отдаленнее связь между конечным продуктом и данным производительным благом, тем выше порядок последних. Рассматривая производственный процесс как последовательность целого ряда отдельных процессов, австрийцы должны были придти к выводу, что ценность всех этих производительных благ, переходящих одно в другое, остается неизменной. Если мы возьмем ряд производительных благ g 1, g 2, g 3, g 4, дающих в результате продукт потребления — А, то ценность каждого из этих благ — g 1, g 2, g 3, g 4будет зависеть от ценности А. Но так как, при данных условиях, ценность А является определенной, то все эти блага g 1, g 2, g 3, g 4будут иметь одинаковую ценность. Этот вывод безбоязненно формулирует Бём-Баверк. Он пишет 1056 : «Мы вводим следующие общие правила относительно ценности производительных средств: во-первых, так как от всех последовательно переходящих одна в другую групп производительных материальных благ зависит одна и та же польза, то и ценность всех их должна быть, по существу своему, одна и та же. Во-вторых, величина этой общей их ценности определяется для всех них в последнем счете (курс[ив] автора) величиной предельной пользы их заключительного продукта, непосредственно пригодного для удовлетворения потребностей. Мы подчеркиваем «в последнем счете». Дело в том, что наряду с этим, в-третьих, ценность каждого производительного средства находит себе непосредственное мерило в ценности производимого им продукта, принадлежащего к следующему порядку».

Теория Бём-Баверка имела бы смысл лишь в том случае, если бы величина трудовых затрат сама по себе (независимо от полезности результатов этих трудовых затрат) представляла собой факт, безразличный для производителя. Положение Бём-Ваверка основано на полном игнорировании психологии производителя. Производительные блага рассматриваются исключительно как средства производства, независимо от затраченного на них труда. И этот вывод не случаен. Он вытекает из всей концепции Бём-Баверка. Если труд включить в категорию производительных благ, если последние сами по себе никакого непосредственного значения для хозяйственного благополучия не имеют, то этим самым признается, что человека вообще не интересует количество затраченного труда, а только продукт этого труда. Такая точка зрения, что количество затраченного труда на производство данной вещи не имеет никакого непосредственного значения, противоречит психологии всякого производителя, в каком бы обществе он ни жил. Это противоречит элементарнейшему хозяйственному принципу — стремлению получить наибольшую пользу при наименьшей затрате. Выводы Бём-Баверка [115] были бы понятны только для такого общества, в котором совершенно отсутствовало бы производство, но тогда не было производительных благ. Всюду, где имеется производство, производитель не может остаться равнодушным к количеству затраченного труда. Последнее должно повлиять на субъективную оценку.