Леонид Исаенко - Привидения живут на литорали. Книга вторая

«Безумец, предупреждали же, вразумляли, чтобы обували что-нибудь на ноги», – успеваю подумать я; возможности для объяснений нет. Мне хорошо видно, как, удерживаясь на плаву благодаря энергичным движениям рук и ног, Толя задевает ежа…

Так мы и не узнали, что он будет делать с ними в гробу.

Помочь ему и даже предостеречь от следующих ошибок, которые он теперь делает одну за другой, никто не в силах. Очередная волна придавливает меня, ожидая пока она прокатится, цепляюсь за скалу и беспомощно наблюдаю за Толей. От боли он, видимо, взвивается над водой, потому что внезапно исчезает из поля зрения, но тут же, в пене и пузырях воздуха, возникает снова. Теперь он окончательно забыл о всех наставлениях и, вцепившись в левую ногу, рассматривает её так, словно никогда не видел ничего интересней собственной подошвы.

А удивляться, конечно, было чему, из ступни торчало не менее десятка чёрных ежиных игл, а сколько обломано! Ещё удар волны и теперь уже правой ногой Толик отталкивается от ежей…

Под водой не слышно, но я догадываюсь, что он на самых высоких нотах выпевает гласные буквы, сам не раз так пел. Улавливаю момент поспокойней, подплываю к Толе – он как раз добрался до буквы «у» и выпевает её, а глаза, побелевшие от боли, ищут место, где бы выбраться на берег. Сейчас он начнёт произносить разные слова… пора.

Всё это происходит очень быстро. Чуков, нырявший в стороне, ничего не замечает, пытаясь показать Толику какую-то раковину, но страдальцу уже не до того, сквозь стиснутые зубы он бормочет: «К чёрту… ать…»

Трудно не согласиться с народным словотворчеством: «Среди ежей отдыхать – только чёрта поминать…»

С трудом отбуксированный на берег, Толя не может даже сидеть, ежи оставили свои иглы и там, в пятой точке.

– Болит? – участливо спрашиваем у него, но он, лёжа на животе, лишь водит глазами и нечленораздельно мычит. Я осматриваю ступни, – м-мда! – коллекцию он собрал что надо, пятки и свод стопы напоминают небрежно выкошенную стерню. Большинство игл уже сломалось, да если и не сломалось, в чём и заключается коварство игл морских ежей, вытащить их из тела совершенно невозможно. Точно стекловата они крошатся и обламываются. Теперь уже сам процесс выковыривания доставляет большую боль. Некоторые иглы пронзили подушечки размякших в воде пальцев ноги и синеют сквозь ногти, с какой стороны их доставать?

Вот какой совет даёт по этому поводу всё знающий фолиант «Жизнь животных»: «… часто такая заноза осложняется тяжёлым нагноением, поэтому освободиться от неё лучше сразу, вырезав иглу из тела». Мы не могли воспользоваться этим советом, следуя которому надо было бы обрезать Толику пятки вместе с пальцами и значительно обстрогать то самое место, которое задумчиво исследовал с булавкой в руках Чуков. Страдалец, поскуливая и вздрагивая, выполнял работу солнца, ветра и волн – крошил в кулаках створки раковин, пемзу, обломки кораллов, а, если попадались, то и породы потвёрже.

Я думаю, насчёт вырезания игл ежа диадемы «Жизнь животных» пошутила, а по поводу нагноения преувеличила. Вероятно, автора статьи уколол больной ёж. Хотя… возможно имелся в виду совсем другой ёж – токсопнеустес ?

У этого ежа хоть и нет игл, но и лысым его не назовёшь. Ёж размером с небольшую дыню Колхозницу обладает только мягкими щипчиками-педицилляриями, колышущимися под действием волн. Коварство их в том, что они снабжены ядом и мгновенно вцепляются в любое существо, коснувшееся их, так как щипчики постоянно раскрыты. Если нападающий мал, он парализуется, и через некоторое время те же педициллярии доставят его в рот. Если же ненароком дотронется большая рыба или часть тела человека, то они отрываются, и как превредные маленькие собачонки висят на враге, периодически впрыскивая яд. И тут всё зависит от количества педициллярий и быстроты действий пострадавшего и сотоварищей. Их-то – педициллярии – и надо вырезать, да побыстрей. Иначе скорое онемение, паралич и кранты. Только и радости, что этих ежей мало, но знайте – они есть.

Иглы морских ежей устроены таким образом, что верхняя треть их оснащена обратно направленными зазубринами. Пронзив с необычайной лёгкостью мышцы, кончики игл мгновенно обламываются внутри и остаются в них. Всё, что происходит потом, требует, очевидно, дальнейших исследований; так как, по некоторым данным, железистые клетки, имеющиеся в покровах ежа вокруг игл, выделяют ядовитый секрет, усиливающий боль и вызывающий нагноение. По личному опыту других и по-моему ничего подобного не происходит. То есть секрет, усиливающий боль, возможно и выделяется, но никакого нагноения нет.

Толик некоторое время ходил босиком, походкой кавалериста неделю не вылезавшего из седла – на внешней стороне стоп, а потом притерпелся и запамятовал об этом приключении.

Часов пять боль чрезвычайно острая, временами невыносимая, но потом проходит. Можно получить изрядную порцию игл, помучиться около суток, а затем благополучно забыть о них. Часть игл, очевидно, рассасывается, другие, постепенно капсулируясь, долго ещё синеющими сквозь кожу и мышцы точками будут напоминать вам о неосторожном движении под водой. У меня самого с тыльной стороны большого пальца правой ноги – ну чем не блоковской «пылинкой дальних стран» – темнеет такое напоминание о рифе Андромака в окрестностях Момбасы. А вы говорите, – акулы, скорпены…

Хоть и знаю, что призыв мой напрасен, но всё-таки – дайверы, берегитесь ежей!

Два часа на Каль-Фаруне. Случай на Андромаке и немного о боли. Огненный коралл: знакомимся ближе. Рыбий «тянитолкай» и подводные воришки. Осьминог и его соседи. Охота на ципрей. Жизнь под каменной плитой. Рыба клоун – охотник и математик. Положи камень на место! Нашествие балистид. Прощай, Каль-Фарун. Йеменские лангусты. Подводный вертолёт и его родичи. Мухаммед и шурухи. Акулы как усилитель потенции. Неожиданный визит. Аравийские страсти. Лекция об афродизиаках. Лухам для Альпухара. Осторожно, каракатица! Вот так «дикобраз»! Встреча с мероу. Так кто же проглотил Иону? Один на один с мероу. Подводные музыканты и черви-цветы. Лангуст и черепаха. Как мы ловили рыбу-ёж. В гроте.

– … Попугаев лучше всего жарить в кляре, – заправляя усы под маску, авторитетно заявил Николай. – Снимаешь филе, режешь на кусочки, соль, чуток уксуса, чтобы отбить запах, в кляр и на сковородку, да масла побольше. Люблю, когда со всех сторон обжарилось, как пампушка…

– Котлеты тоже неплохие получаются, особенно если добавить мясо крокодила или хирурга, – подал голос с кормы шлюпки Сергей, где он занимался укрощением ласт «Акванавт». Это изделие отечественных умельцев считалось в восьмидесятые годы лучшим, но Сергею достался экземпляр, столь немилосердно натиравший ноги – до кровяных мозолей! – что плавать в них было сущей пыткой. Чтобы хоть как-то избежать потёртостей, приходилось на голую ногу надевать тонкий полиэтиленовый пакет, смазанный внутри солидолом, носки и затем лишь ласты.