Евгений Медреш - Между прочерками: фантазии в манере Гештальта

Если у вас возникают с кем-то отношения – они возникают с потенциально свободным и потенциально больным человеком. Никаких гарантий, и множество разнообразных возможностей. Среди которых есть и относительно благоприятные.

Поскольку опасно и страшно претендовать на дела и людей, которые действительно очень важны и очень влекут, – а вдруг не получится, вдруг откажут, и как это пережить, – то многие предпочитают провести жизнь с теми и там, где, в общем-то, не очень и хочется. Где цена вопроса невелика. Чтобы не очень травмироваться и страдать, если что…

Детерминизм бытия – это важная защитная иллюзия, защитная фантазия мыслящего индивида от ужаса свободы, бессмысленности и беззакония природы.

Но детерминизм применительно к человеку очень условен и ограничен. Действительно, потребности, желания и чувства человека определены его природой и природой поля, «природой природы». Но свобода человека выбирать любую возможность и принимать любое решение по отношению к своим потребностям, желаниям и чувствам не детерминирована никем и ничем.

Свобода воли превращает человека из детерминированного процесса в субъективный. Правда, абсолютная свобода у человека компенсируется отсутствием у него абсолютных возможностей. Человек условно-абсолютно свободен в пределах своих возможностей и своего сознания.

Человек становится человеком, когда пытается быть человеком. Да и жизнь, в сущности, – творческая индивидуальная попытка быть. Без правильных формул и гарантий.

В естественном субъективном процессе гарантий нет. Правил нет. Нет причинно-следственной однозначности. Есть вероятности, возможности и однократные неповторимые события жизни.

События сами по себе не токсичны для сознания и психики. События – это феномены пути, который имеет право быть любым. Токсичны способы прочтения, способы восприятия и интерпретации событий. Токсичны те смыслы и значения, которыми я их произвольно наделяю, токсичны чувства, которые я испытываю в связи с событиями.

При этом события зависят от меня лишь в малой степени – зато их интерпретации и способы проживания зависят от меня полностью.

Собственный интерес побуждает меня истолковывать игнорирование и равнодушие как разрешение и принятия. Собственная агрессия заставляет меня воспринимать несогласие, как враждебность.

Если в чем-то нет моего желания и интереса, то там нет и моего страха. То, что не хочется и не возбуждает, делать не страшно. Может быть скучно, противно – но не страшно. Страх появляется по отношению к тому, что хочется или интересно. Другая цена вопроса.

Способность пользоваться есть необходимое, но недостаточное условие человеческой индивидуальности. Способность любоваться – достаточное.

Разоблачение святыни – это всегда разоблачение себя.

Святыня – это место, которое обладает силой для меня, где со мной что-то может произойти. Прихожу, разоблачаю – и уже не может. Всё, это не сокровищница пустая – это я здесь теперь в пустоте.

Потребность быть успешным – это потребность успеть.

Тема времени возникает лишь тогда, когда возникает тема некоторой цели. Например, тема необходимости заработать и заслужить определенные результаты, компенсирующие переживание конечности индивидуального бытия, моего бытия. Необходимости что-то сделать для спасения, для осмысленности, или хотя бы для удовольствия.

И тогда моя жизнь воспринимается, как мое времяпрепровождение, и оно бывает «правильным» и «неправильным», проводимым с успехом или зря…

Представление о том, сколько у меня есть времени, в действительности является субъективной оценкой состояния моих потребностей и ресурсов. Но именно оно обуславливает мой образ действий.

Кроме того, фантазия о времени очень связана с моими представлениями о долге. В его обоих вариантах:

• интроективном: я должен то, чего от меня хотят.

• проективном: я должен то, чего в действительности хочу сам.

Прошлое и будущее существуют в моем сознании только потому, что в настоящем у меня есть связанные с ними чувства. Например, «История Древнего мира», которую я сейчас читаю – это мое настоящее. Это то, про что я сейчас думаю и чувствую.

В прошлом не осталось ничего из моего прошлого. Там только чье-то прошлое, чужое, безликое… Всё мое прошлое находится в настоящем – и оно сейчас со мной. Я могу взаимодействовать с моим прошлым, могу воздействовать на него. И я бессилен перед прошлым, которое отказываюсь считать своим.

Если я принимаю свое настоящее и доверяю ему, то у меня в будущем располагаются возможности, а в прошлом – радости и ресурсы. А если я отвергаю свое настоящее, то мое будущее съедено тревогой, а мое прошлое – стыдом, обидой и виной…

Ч тобы не тревожиться, люди воюют, воруют или веруют. Мне иногда важно веровать, но в основном я люблю тревожиться.

Виды тревоги бывают разные. Самые естественные из них – тексты .

Когда я родился, я получил форму для того, что в рождении не нуждалось. Но теперь форма нуждается.

Все самое важное в моей жизни возникает без моего управляющего участия. Может быть, потому и возникает.

Одни люди живут так, как будто Бог есть, другие – как будто Его нет. Некоторые даже любят с болезненной осведомленностью спорить об этом. Я не знаю, как там на самом деле. Я просто люблю жить так, как будто Бог есть.

Когда я стремлюсь знать истину – мне трудно быть истиной. Когда я не стремлюсь знать истину – мне невозможно быть истиной.

Неповторимость и однократность реальных событий делает этот мир волшебным. В волшебном мире никто не имеет преимуществ. Единственное осмысленное занятие в волшебном мире – игра.

Самое необыкновенное качество любой вещи – это ее реальность. Всё остальное как-то можно объяснить, но вот реальность существования – это чудо.

Тайной и волшебством является не то, чего нигде нет – а то, что есть.

Появляется одна песчинка – возникает пространство. Появляется вторая песчинка – возникает расстояние.

Утраченное не исчезает – оно просто находится теперь в другом месте. И чем больше я этого боюсь – тем меньше оно мне оттуда сочувствует.

Ничто так не переполняет, как ощущение пустоты.

Стоит отделить и определить кусочек мировой пустоты – получается какая-то конкретная вещь.

Ситуации, в которые я попадаю случайно, лучше всего свидетельствуют о моей потребности.