Фарида Габидуллина - Эволюция татарского романа

• Продолжая в романе «Жизнь ли это?» развивать проблемы, поднятые в «Исчезновении через двести лет», писатель считает, что основной причиной, которая может привести нацию к исчезновению, является академизм в учебной системе.

• Г. Исхаки в романе «Жизнь ли это?», как в других произведениях, часто обращается к модернистским течениям экзистенциализма и декадентства для того, чтобы полнее и глубже отразить душевное состояние героя, мир его противоречивых мыслей.

• Передача описаний природы – одна из характерных качеств пера Г. Исхаки. И в романе «Жизнь ли это?» писатель использует пейзаж в различных целях. В целом, Г. Исхаки в этой области, наращивая свое мастерство от романа к роману, развивает функциональную сторону пейзажа, направленное на выражение разного смысла. Умело связывая с контекстом, считает его важным смысловым средством, содействующим раскрытию содержания.

• Приблизив язык произведения к народному разговорному языку, писатель умело использует языковые средства, их внутренние возможности, тонкие нюансы в соответствии с идейным содержанием произведения. Использование характерных для публицистической речи специальных лексических единиц, новых общественных слов, фразеологических оборотов, риторических обращений, риторических вопросов, сравнений, метафор помогает отразить события жизненными и живыми. В целом, в романе ярко отражается, как в новых условиях начала ХХ в. формируется литературный язык нового времени.

Некоторые проблемы (особенно проявление заботы о будущем нации путем образования и воспитания молодежи), поднятые Г. Исхаки в его романе «Жизнь ли это?», в татарском мире начала ХХ в. оказались настолько важными, что автор счел необходимым продолжить освещать их в своем творчестве и в дальнейшем. Эту истину он осознал еще глубже, увидев мир, побывав в других странах. После нелегальной поездки в 1910 г. из Петербурга в Финляндию, был написан роман «Мулла-бабай». Следует отметить, что по причине близости проблематики, в некоторых исследованиях встречаются сравнения его с романом «Жизнь ли это?» и соответствующие оценки. Например, если И. Нуруллин оценил это произведение как расширенный вариант романа «Жизнь ли это?» [115. С. 15], то А. Сахапов, наоборот, считает его произведением, свидетельствующим рождение изменений в мировоззрении Г. Исхаки [133. С. 186]. Если эти определения на первый взгляд могут показаться интересными, они не могут все-таки должным образом способствовать раскрытию сути и ценности нового произведения. Более всего нельзя согласиться с тем, что «Мулла-бабай» является вариантом. Не совсем оправдывает себя и оценка, утверждающая изменения в мировоззрении писателя, так как в этом отношении Г. Исхаки был одним из чрезвычайно стабильных, последовательных людей, которые даже в самые тяжелые времена оставались верными своим убеждениям.

Между этими двумя произведениями есть идейно-проблематичная близость, касающаяся качества человеческой жизни. А качество жизни писатель оценивает тем, насколько личность нужна и полезна своей нации. Идейно-философское различие романов «Жизнь ли это?» и «Мулла-бабай» в первую очередь определяется важным отличием упомянутого качества жизни центральных героев. Безымянный герой первого романа – шакирд-мулла, и герой второго романа шакирд-мулла Халим в этом отношении изображаются прямо противоположными. Иначе говоря, однотипная проблема в романах разрешается по-разному.

Разница в освещении схожих задач бросается в глаза уже с первых страниц произведения. Например, если в романе «Жизнь ли это?» шакирд поступает в медресе лишь по совету родителей, то Халим делает это добровольно. Когда настало время идти в третий класс сельского медресе и там стали убираться, «растопленная печь с трещащими дровами, источающие неприятный запах мокрые полы» Халиму и его друзьям напомнили, как они приходили сюда в прошлые годы, и породили желание уехать в городское медресе. Это медресе «размером здания, солидностью мулл, бородатостью шакирдов» манило их к себе. И, поэтому мальчишки мечтали «там учиться, быть бородатыми как тамошние шакирды, читать, как они, большие книги и стать такими муллами, как они» [80. С. 222] [3]. Для осуществления этого желания они не придумывают ничего другого, как сжечь медресе и поехать в город. Таким образом, Халим начинается учиться в городском медресе. Затем герои оказываются в такой среде, где существует два образа жизни и мысли, а это оставит след в их будущей судьбе.

Но под влиянием ветра обновления в татарской жизни с конца XIX в. шакирд из романа «Жизнь ли это?», будучи недовольным знаниями, полученными в кадимистском медресе, желая жить по-новому, начинает самостоятельно получать светские знания, но по причине ограниченности в возможностях и силе воли, добиваеся своей цели лишь частично, т. е. получив посредственные знания, оказывается неподготовленным для жизни по-новому. Поэтому по желанию родителей берется за дело, к которому не лежит душа, едет в деревню муллой, затем, позабыв юношеские идеалы, превращается в рядового обывателя. Автор утверждает неправильность такой жизни, т. е. считает ее бессмысленной в национальном плане.

В романе «Мулла-бабай» юный герой изображается в условиях, оставшихся в стороне от перемен, происходящих в татарском мире, в традиционной, кадимистской жизни. И жизненные идеалы Халима традиционные – благополучная жизнь в деревне в сане муллы. По жизненной цели и идеалам он в достаточной степени отличается от героя «Жизнь ли это?». Предельная ясность цели привела к убедительному отражению путей ее достижения героем. А это заметно повлияло и на стиль романа, и в этом отношении «Жизнь ли это?» заметно отличается. Если в нем постепенное «приземление» оторванного от реальной жизни романтического героя писатель описывает больше в лирико-публицистическом плане, то в «Мулла-бабай» он обращается к стилю бытового романа. Поэтому жанр этого романа можно определить как бытовой роман. Уделив основное внимание описанию воплощения в жизнь мечты Халима стать муллой, автор обращает особое внимание на его жизнь и учебу в медресе.

Роман «Мулла-бабай» можно считать одним из произведений, посвященных описанию мира кадимистских дореволюционных медресе. Поэтому роман очень полезен в познавательном плане и для современного читателя, так как мы сегодня мало знаем об этом. Взяв для описания самое простое медресе, он детально освещает широко распространенную в то время систему обучения, ее методику, жизнь шакирдов и др., и дает обо всем этом интересные, богатые сведения. В этом плане представляет особый интерес то, как шакирды отдыхают. Из произведения мы узнаем, что даже в кадимистском, т. е. противостоящем всему светскому, прогрессу, медресе молодость остается молодостью и умеет постоять за себя. Подробнейшим образом описанная в романе традиция времяпрепровождения шакирдов – «калпания» тому яркий пример. Автор показывает, что эта традиция имеет богатую программу, записанную на бумаге, и буквально, по крупицам ее описывает. В этой игре-представлении наравне с шакирдами участвуют и хальфы. Программа состоит из подготовленных самими шакирдами трапезы, песен и плясок, смешных инсценировок и др. О том, как все это воздействует на шакирдов, описывает и с грустью, и с задором. Скажем, звонкий голос кубыза «на шакирдов, утомленных тусклой повседневностью, когда один день похож на другой, погружал в глубокие раздумья. У юношей, истосковавшихся по прекрасному, по красивым голосам, щекоча своим слабым, тусклым звуком души, вызвал в их памяти красивые воспоминания, любимые мелодии. Вызвал в памяти прекрасные минуты, счастливые часы» (С. 242).