Фарида Габидуллина - Эволюция татарского романа

Для усиления воздействия на героя этого зрелища, автор припоминает девушку, о которой он грезил в мечтах, и уста Вали произносит: «И вот ради этого я стал Коран-хафизом, ради этого мучился в медресе, ради этого три года жил в Аравии, ради этого, не воспользовавшись выпадавшими случаями, сохранил свое целомудрие!» После этого с Вали случается сердечный приступ. Одним словом, женитьба по известной традиции приводит героя к трагедии.

В романе «Мулла-бабай», наоборот, Халим искренно принимает эту традицию, женится и образует семью. И, видимо, поэтому автор женитьбу героя описывает со всеми подробностями и с любовью.

Поэтому в написанной части романа «Мулла-бай» мы видим антипода героя романа «Жизнь ли это?». Создание таких героев в жанре романа связано с желанием показать в какой-то степени типичных представителей, часто встречавшихся в татарском мире того времени. Поэтому герои показываются на достаточно широком фоне. Но по отношению к окружающей их жизни они занимают прямо противоположные позиции. Шакирд, который изображается представителем обновленческой поры в татарском мире («Жизнь ли это?»), отказавшись от традиционного образа жизни, хочет жить по-новому, в соответствии с новыми идеалами, но из-за отсутствия должного образования и силы воли вынужден жить неприемлемой им жизнью. В образе Халима из «Мулла-бабай», напротив, мы видим удовлетворение, которое он получает от этой традиционной жизни, другой жизни он и не представляет и не хочет ее. Этих разных по духу, характеру антагонистов, в то же время часто встречающихся в жизни типов писатель выписывает, используя различные литературные приемы. С романтически настроенной, не приемлющей традиционный образ жизни, личностью мы встретились в романе «Жизнь ли это?».

То же мы наблюдаем и в романе «Мулла-бабай». Халима, принимающего образ жизни, доставшийся от предков, и не представляющего себе другой жизни, автор, как уже говорилось, описывает в рамках бытового романа. Поэтому такая жизнь в романе описывается предельно естественно, повествование об этом напоминает течение тихой реки. Это приводит к усилению в романе описательного начала. Автор вслед за своим героем жизнь в медресе, деревенскую жизнь описывает с мельчайшими подробностями и создает картины, длительно сохраняющиеся в памяти. Например, приезд Халима в деревню указным муллой превращается в своего рода праздник: «Все родственники и друзья молодого муллы начали собирать гостей. Вслед за ними стали приглашать в гости и те, кто позажиточнее. Не желая отставать от них, гостей стали собирать и те, кто не хотел Халима видеть сельским муллой. Затем и беднота, доказывая, что и она не нищая, начала готовить угощения. Вся деревня наполнилась едой. Деревня приобрела праздничный вид. Муллы с утра до вечера ходили в гости» (С. 365). Эти описания дают представление о широком распространении традиционной жизни в дореволюционную эпоху.

В целом исследованные в этом разделе и схожие по проблематике романы «Жизнь ли это?» и «Мулла-бабай» говорят об углублении мировоззрения Г. Исхаки в результате расширения его кругозора и роста общественно-политической активности, об эволюции его творческого метода по пути реализма. Он выбирает еще более приближенные к жизни формы романа, т. е. обращается к социально-бытовым и бытовым романам. Играет большую роль и то, что писатель, наряду с освещением чрезвычайно актуальных для нации проблем, озабочен тем, дойдут ли до широких кругов его романы. Ориентация на реальную жизнь и быт, его детальное изображение повышают требования к знанию этой реальной действительности. Они дают богатые сведения о национальной жизни того времени.

В том, что в начале ХХ в. роман развивается в национальной направленности и превращается в ведущую форму литературного процесса, жанр романа в творчестве Г. Исхаки играет большую роль.

Дж. Валиди после выхода романа, оценивая его литературную ценность, дал произведению положительную оценку: «Мулла-бабай – это целое море, всесторонне охватившее устаревшую татарскую жизнь, чрезвычайно богатое на описания различных типов и картин природы, являющееся кладовой вечных ценностей татарской литературы» (С. 301). Сегодня М. Гайнетдинов пишет, что роман «…своим выразительным, светлым, глубоким, человечным освещением поэтической стороны патриархальной жизни этими двумя “бабаями” (речь идет о “Суннатчи-бабай” и “Мулла-бабай”) меня удивил. После долгих раздумий я, кажется, понял смысл этого явления: автор, не оставаясь в рамках проблем времени, эпохи, подходит к проблеме с историко-философской высоты. Будучи человеком острого философского предчувствия, он, разумеется, верит в решение проблем, стоящих перед буржуазно-демократической революцией, и задумывается о ситуации, которая после этого создастся» [39. С. 162].

В данном случае большую роль играет и художественное воплощение произведения. В этом отношении это произведение отличается от других богатством изобразительных средств, совершенством композиции и сюжета. Как уже было сказано ранее, сюжет романа несложный. Композиция произведения подразделяет описанные события на две основные части. Первая, большая по объему, в основном включает события, связанные с ученическими годами Халима; вторая описывает его в сане муллы. В отличие от романа «Жизнь ли это?» для романа «Мулла-бабай» помимо отражения внутренних переживаний героя, его духовного мира свойственно подробнейшее описание событий, участником которых он является, и окружающего мира. Конфликт Халима и его друзей с действительностью, законами общества писатель показывает с помощью убедительных событий. Например, отношение Халима к спорам по поводу наследства, возникшим после смерти отца, автор описывает следующим образом: «Родня, которая прежде жила дружно, каждый вечер стала ругаться при свечах. Весь дом гудел; отчего у мамы разболелась голова. Она захворала».

Халиму, дружившему с логикой, этот шум, эти скандалы были неприятны. Братья, которых прежде он считал самыми лучшими людьми, хватали друг друга за грудки из-за кожаной уздечки. И это вызывало в нем отвращение к жизни. Сестры, которых он считал самыми добрыми, «бессовестно ругались с женами братьев за козленка и, тем самым, сильно разочаровывали юношу» (С. 349). Вот как описывает автор Халима, привыкшего относится ко всему «с точки зрения логики», не замечать неприглядных сторон жизни, столкнувшегося с суровой действительностью: «Губы Халима читали Коран, а в душе он не мог избавиться от грустных мыслей. Эти грустные мысли, неприглядные картины стали щекотать его глаза. Две крупные слезинки скатились с его глаз. А за ними, обгоняя друг друга, потекли и остальные. Сердце забилось сильнее, в груди сдавило. Но слезы не останавливались. Он долго плакал на покрытой травой и цветами могиле отца. Он плакал от грубости братьев, мелочности сестер, слабости матери, собственной неопределенности, отхода от своих идеалов – плакал от всего вместе» (С. 351).