Юлий Медведев - Безмолвный фронт

В общем, когда вы между делом узнаете, что Николай Васильевич из простолюдинов и гимназий не кончал, то сочтете своим долгом изобразить удивление, хотя подобных самородков, конечно, встречали, Лазарев не просто профессор, а мэтр. У него много учеников, пораженных в свое время блеском эрудиции учителя, его способностью всерьез говорить о смысле жизни, его прозрачным скепсисом, мило оттеняющим ненасытную жажду деятельности. Бог мой, сколько он знает, помнит, любит, как обширен круг его занятий! Он и гигиенист, и токсиколог, и фармаколог, и онколог. Он прирожден, предназначен возглавлять школу. Но вот — «Введение в геогигиену». Это заявка на новую науку, которую открыл, обозначил и провозгласил профессор Лазарев.

Новая наука должна сделать объектом гигиенического обследования не детские ясли и не мартеновский цех, не пляжи и не библиотеки, а земной шар. Потому земной шар, что деятельность человека приняла глобальный размах и может испортить обиталище жизни на всей Земле, то есть ее биосферу.

Что там пыльные бури на поднятой целине (в тихий год, по данным Кулундинской станции, поврежденное поле теряет до сорока тонн почвы на гектаре!) — недосмотр, поспешность. Ошибка в масштабах области. Кто — то кого — то не выслушал, переоценил собственную интуицию, поспешил, дал безапелляционные указания…

Но как предотвратить последствия не частных заблуждений, а общего стремления в города, стремления к удобствам, к развлечениям?

Промышленность и сельское хозяйство призваны удовлетворять безудержные потребности безудержно растущего населения. И они поспешают. Производят больше и больше котлет, домов, стирального порошка, автомобилей.

Пылят трактора, дымят заводы. Клокочут канализационные трубы, громыхают мусоровозы. Загрязнение обиталища жизни выхлопами и выбросами, отходами и отбросами, опыливаниями и опрыскиваниями — вот плата за скорость современного прогресса.

Сфера жизни состоит из воздуха, воды и почвы со всеми населяющими их тварями. Включая и людей. (Слово «тварь» церковного происхождения. Оно объемлет все живое, «сотворенное» на Земле, и не имеет первоначально ругательного оттенка.)

Она огромна: ее потолок высок, площадь обширна; она проветривается, промывается и хорошо освещена. Наше обиталище представляет собой саморегулируемую систему, с большим заглядом вперед.

На биосферу воздействуют живые организмы, и она эволюционирует вместе с ними. Но, как тяжелый маховик (атмосферный воздух весит, например, 5 130 000 миллиардов тонн), система эта достаточна консервативна, ворочается медленно и плавно, тем самым гарантируя преемственность жизненных условий от одного поколения к другому. Поденке, живущей несколько часов, секвойе, живущей три — пять тысяч лет. Если б внезапно воздушная среда вернулась в состояние, когда появились инфузории, живой мир потерпел бы катастрофу.

«Введение в геогигиену» дает обзор основных компонентов биосферы в их сегодняшнем виде.

Известно, что человек очень точно подогнан к условиям внешней среды и допускает лишь незначительные отклонения от нормы в составе воздуха, воды, атмосферном давлении и т. д. Если мы перемещаемся высоко вверх или вниз от земной поверхности, то непременно вместе с собой переносим (в каюте или специальном костюме) «свою» внешнюю среду. Биосфера обладает большим резервным фондом, способна самоочищаться, и всякого рода нечистоты, выбрасываемые людьми, не оставляли в ней следа. Воздушный океан, водные ресурсы казались неисчерпаемыми. Сейчас уже не кажутся. Загрязнение биосферы стало ощутимо.

Современная цивилизация — это бескрайний город. А что это за город, если проспекты его не заняты от тротуара до тротуара разноцветными шеренгами автомашин, если все вокруг не подернуто голубоватой дымкой, придающей импрессионистическую размытость пейзажам, если воздух, словно газировка, не сатурирован парами бензина, духов, асфальта и еще чем — нибудь, специфически своим, ну, например, пронзительными добавками серы.

Автотранспорт сжигает этилированный бензин, так что каждое облачко, выбрасываемое миллионами труб, распыляет свинцовую пудру. Для человека допустимы семь десятимиллионных долей грамма свинца в кубометре воздуха. Но, например, на московской Ульяновской улице, что взбирается от высотного дома к Андрониковскому монастырю с картинами Рублева, концентрация может быть и больше, а на Бродвее, Елисейских полях, проспекте Карла Маркса, Пиккадилли — наверняка больше.

Свинцовая пыль сравнительно быстро оседает. На квадратном метре поверхности небольшого города — 36 граммов свинца за год. За то же время только на улицах Парижа выпадает 100 килограммов ядовитого металла.

Выхлопные газы автострад загрязняют атмосферу воздуха еще и канцерогенными веществами. Такова оборотная сторона столичности.

Заводские трубы сверху, автомобильные шины и подметки миллионов пешеходов снизу швыряют на города тучи нездоровой пыли. Над Нью — Йорком витают пылинки общим весом в 1 680 000 килограммов, на квадратный километр поверхности Ленинграда опускается за год 290 тонн, в Харькове — 456, в Куйбышеве — 661, а в Днепропетровске — 2100 тонн.

«Дождевая вода загрязняется еще в воздухе, — дает картину английского промышленного центра А. Р. Митем. — Пепел и другие виды твердых частиц непрерывно оседают на поверхности земли. Мельчайшие частицы, находящиеся во взвешенном состоянии, проникают в жилище, оседают на стенах, потолках, занавесях, мебели, впитываются в кожу, одежду, легкие. Примеси, содержащиеся в атмосфере, усиливают коррозию металлов, разрушение зданий, износ одежды. Нарушается нормальное развитие растений, поверхность которых покрывается темным налетом; солнечный свет меркнет; количество микробов увеличивается; сопротивляемость человека заболеваниям падает. Проявляясь самым различным образом, загрязнение воздуха снижает нашу жизнедеятельность, нашу способность полноценно пользоваться жизнью».

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь городскую завесу, оставляют в ней часть своих биологически активных компонентов. Актинометрические измерения в Англии, США показали, что напряжение ультрафиолетовой радиации уменьшается на 50 и более процентов. В Лондоне плохо загорать. Там даже в ясные дни солнечный спектр обрывается на волне 315 миллимикронов, лондонцы постоянно недополучают важную часть солнечного излучения. Эта неполноценность естественного света в городе особенно ощутима зимой, когда косые лучи солнца проходят более длинный путь. Период ультрафиолетовой ночи может растягиваться для жителей больших городов до четырех месяцев, если на селе она длится только два месяца. Ультрафиолетовый свет убивает многих гнездящихся во тьме микробов, и недостаток его заставляет горожанина пить больше лекарств.