Лайонел Роббинс - История экономической мысли. Лекции в Лондонской школе экономики

Юма написана Мосснером (Mossner, 1954)- Но потом подумал, что книга Мосснера довольно длинна, и

тем из вас, над кем нависают экзамены, Мосснер не по зубам. Тогда я порекомендовал всем прочесть

короткую автобиографию, которую Юм написал накануне смерти, «Моя жизнь». Она начинается так:

«Человеку, который долго говорит о себе, трудно избежать тщеславия; поэтому я буду краток» (Hume,

1776, p. i; Юм, igg6a, с. 44)- И он действительно краток: его автобиография занимает всего восемь

страниц.

Изучая творчество Юма, который не разработал собственной системы, хотя и думал о ней, я считаю,

что правильно будет начать с его размышлений о собственности, а потом перейти к более

аналитическим частям его эссе, в которых поднимаются экономические вопросы. Тогда мы должны

вернуться к Локку. Я говорил, что замечания Локка о собственности мы отложим до тех пор, пока не

начнем изучать

Юма. Я вновь воспользуюсь четвертым томом издания сочинений Локка, 1794 года издания. Та часть,

к которой я хочу привлечь ваше внимание,—это второй из «Двух трактатов о правлении» (Locke, 1690;

Локк, 1988, с. 137~4°5)- Это одна из краеугольных работ в политической философии и политологии,

великая апология принципов знаменитой бескровной революции i688 года.

В первом трактате Локк обращается к некоему зануде Филмеру, который приводил всевозможные

цитаты из Священного Писания, чтобы опровергнуть точку зрения вигов, к которым принадлежал и

Локк. Вам необязательно читать этот трактат, если вы не занимаетесь политологией. Вторая книга

трактата о правлении важна для нас, но я не уговариваю вас прочесть ее целиком. Кратко опишу

взгляды Локка на собственность. Они изложены в пятой главе второго трактата о правлении. Если я

оставлю книгу открытой, я завалю вас цитатами. Верный своему правилу освежать в памяти темы, о

которых собираюсь говорить, сам я перечитал эту главу всего за полчаса и даже меньше, потому что

меня постоянно отвлекали мои домашние.

Суть главы на первый взгляд заключается в обосновании института собственности через понятие

труда. Бог дал землю всему человечеству, говорит Локк в первом абзаце (Локк, 1988, с. 276). Как же

объясняется, что люди владеют отдельными частями этой земли? В ответ на это Локк разработал

теорию, которая ближе к концу главы стала похожа на теорию собственности, основанную на труде.

Американский индеец, убивший оленя, имеет право на этого оленя (в дни Локка олени в Америке

никому не принадлежали) — этот олень бродил по общей земле. Человек, собирающий плоды земли,

например желуди, вправе оставить их себе. Но никто не имеет права ни на оленя, ни на желуди, если

добывает их ради того, чтобы они испортились. Порча желудей, которых было запасено слишком

много,—это общественно нежелательное явление; порча оленины также нежелательна. А как быть с

землей? Вначале земли было так много, что нужно было только учесть вклад труда в произведенное

благо. Однако тот, кто расчищал землю (Локк писал в конце XVII века, когда было много претендентов

на земли Североамериканского континента) от деревьев, по мнению Локка, имел право оставить ее

себе.

158

159

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

До этого момента Локк излагает трудовую теорию собственности. Он утверждает, что даже в развитых

сообществах девять десятых основных товаров производится путем приложения труда к сырьевым

материалам (ibid., p. 361; там же, с. 285). Однако затем он совершенно напрасно привлекает наше

внимание к тому, что золото и серебро могут храниться не портясь (ibid., p. 365; там же, с. 290). Таким

образом, говорит Локк (сторонник теории общественного договора, величайший из англоязычных

авторов, писавших об этом), люди при молчаливом добровольном согласии и социальном договоре

пришли к соглашению использовать деньги. Поэтому не может существовать возражений против

накопления и использования денег для покупки земли. Мне это объяснение не кажется убедительным,

но оно постоянно звучало в политическом дискурсе XVIII века, и вы должны его знать.

Теперь возьмем Юма. Юм развивает свои идеи о собственности в трактате «Исследования о принципах

морали» (Hume, 1751; Юм, 19966, с. 178-314)) который сам он считал лучшей из своих книг. Конечно,

наиболее знаменит из всего наследия Юма «Трактат о человеческой природе» (Hume, 1739~174°; К)м,

199ба, с. 54-655)» именно он позволяет мне называть Юма лучшим англоязычным философом. Сам же

Юм был крайне разочарован тем, как восприняли «Трактат» в обществе. Другие его труды были более

популярны, в частности «Эссе о человеческом познании»

и

(Hume, 1748; Юм, 19966, с. 4-144) весьма

длинное «Исследование о принципах морали».

В «Исследовании о принципах морали», в третьем разделе, говорится о справедливости. Пусть вас не

смущает, что Юм использует слово «справедливость». Под справедливостью он имеет в виду не

наказание преступников. Не нужно думать, что если Юм говорит о справедливости применительно к

собственности и договору, он забывает о том, что справедливость также означает преследование

преступников по закону. И все же он использует слово «справедливость», и глава начинается так: «То,

что справедливость полезна для общества и что, следовательно, по меньшей мере, часть ее достоинства

должна проистекать из этого соображения, было бы излишне доказывать» (Hume, 175^ р-179! 19966, с.

189). Далее он говорит:

i6o

ЛЕКЦИЯ 1 1

То же, что общественная полезность есть единственный источник справедливости и что соображения о полезных

следствиях этой добродетели являются единственным основанием ее достоинства,—суждение, более любопытное

и важное, в большей мере заслуживает нашего исследования и изучения (ibid.; там же).

Кто читал «Исследование о принципах морали»? Никто? В таком случае цитаты из Юма будут для вас

интеллектуальным наслаждением.

Юм развивает свой аргумент при помощи нескольких моделей. При этом он не называет их моделями в

том претенциозном смысле, в котором мы, используя экономический жаргон, часто называем

моделями совершенные банальности. Из первой модели Юма исключен дефицит:

,. N

ь _ Допустим, что природа предоставила человеческому роду такое изобилие всех внешних удобств, что каждый

индивид без неуверенности относительно последствий, заботы или усердия с нашей стороны находит себя

полностью обеспеченным всем тем, что его самые алчные влечения только смогли бы потребовать, а его буйное

воображение пожелать или захотеть (wish or desire). Допустим, его естественная красота превосходит всякие

искусственные украшения. Постоянная мягкость времен года делает ненужными все одежды и покровы, дикие