Герда Грау - Круговая порука

Шум за спиной оторвал его от размышлений, он оглянулся и краем глаза уловил движение зеленого купола метрах в пяти от дороги — зеленый зонт, смыкающийся с другими такими же зонтами, вдруг вздрогнул, встряхнулся, снова застыл — и вот его уже было не отличить от соседних деревьев. Пиркс сейчас не смог бы точно указать, какой именно участок сплошной зелени двигался, этот или соседний, настолько незаметным был переход одной кроны в другую. Ему пришло в голову, что защищенность тропы только видимая, кроме слов Самвела о том, что животные травоядны и предпочитают наблюдать, других доказательств безобидности местной фауны у него нет. И если Самвел ошибся, то ничто не препятствует зверю сейчас покинуть сельву и появиться на тропе.

Он торопливо поднялся с камня, подхватил шток, и, держа его как копьё, поспешил догнать остальных, по пути гадая о судьбе Персефона. Самвел неторопливо шел рядом с Аспом, первые из туристов уже достигли козырька водопада, делая снимки современными камерами, передающими не только изображение, но и звук, и даже запах. Вид с водопада, насколько мог судить Пиркс, открывался незабываемый, но сейчас он оставил его равнодушным.

— Обочина не так уж безопасна, — сообщил ему проводник, коротко взглянув через плечо. — Иногда камни смещаются и могут скатиться вниз под вашим весом. Садиться стоит только на фрагменты монолитных глыб.

— Постараюсь учесть, — ответил ему Пиркс.

Беззаботность Самвела внушала ему подозрения. Если бы у него пропал член экипажа или пассажир во время посадки на незнакомой территории, он чувствовал бы беспокойство и вину. Самвел очевидно не испытывал ничего такого, лицо его было спокойным, а глаза пустоватыми, как у человека, выполняющего рутинную работу, во время которой можно унестись мыслями куда угодно. Пиркс еще немного подумал, поднимать ли снова вопрос о Персефоне, но Асп очень удачно направился к водопаду, где один из туристов соскользнул с камня и стоял по пояс в воде. Спрыгнул он сам или просто свалился в погоне за красивым ракурсом, было непонятно. Пиркс догнал Аспа и пошел рядом.

— Сколько у человека шансов выжить в лесу, если он сойдет с тропы? — нейтрально спросил он робота.

Гладкое лицо Аспа не дрогнуло ни на секунду.

— Лес безопасен для человека, — ответил он. — Хищники отсутствуют.

— А если просто заблудиться? Туристу вроде Персефона?

— Перед стартом мы соберем всех туристов на борт, — спокойно ответил Асп. — Навигация на корабле передовая, еще ни разу человек не пострадал на Форе. Нет опасности.

— Но Персефон мог заболеть, — не унимался Пиркс. — Вдруг с ним случился приступ? Или он неудачно упал и сломал ногу? Может быть, он сейчас лежит и ждет помощи?

— Персефон не подавал сигнала бедствия, — чуть помедлив, ответил робот.

Пирксу показалось на какую-то долю секунду, что голос робота стал раздраженным, хотя какое раздражение может быть у машины, оснащенной голосовым синтезатором? Сигнал бедствия полагалось подавать небольшим устройством, вшитым в браслет, которые застегнули на запястье каждому туристу еще на корабле, активировать его можно было простым касанием пальца.

— А если он отравился или подвергся воздействию местной ядовитой флоры? Лежит без сознания?

Асп остановился и глубоко вдохнул, и снова Пирксу показался этот жест очень человеческим, так делают люди, не желающие терять самоконтроль.

— Все туристы к моменту старта будут на корабле, не беспокойтесь.

Ничего другого не оставалось, как отстать со своими вопросами и не мешать вытаскивать увлеченного фотографией беднягу из воды. Самвел, проходя мимо, смерил его насмешливым взглядом и словно акробат пробежал по камням на другую сторону козырька, причем Пирксу показалось, что он это сделал, чтобы избежать вопросов.

На той стороне водопада Грекса должен был состояться обещанный привал, свой паек каждый из туристов нес самостоятельно в заплечном мешке. Асп нарубил какой-то сухостой и соорудил костер в круге из камней. Камни были принесены не вчера, середину круга покрывал толстый слой пепла от многократного использования. Это тоже было туристическим развлечением — много ли людей касались открытого огня в своей жизни? Электронное оснащение современных кухонь практически лишено стихии — пища греется и готовится за толстыми стеклами с помощью нитей накаливания и невидимых волн, вода поступает по закрытым от взгляда трубкам, приправы добавляются согласно цифрам на приборной панели дозаторов. Нет, современные кухни ближе к лабораториям, где контакт лаборанта и реактива сведен к минимуму, а то и вовсе отсутствует.

— Раньше считалось, что личность повара имеет не последнее значение во вкусе блюда, — вдруг сказал над ухом Пиркса голос Самвела.

Тот протягивал в направлении огня свой пруток с насаженной сосиской, кожица которой вздулась волдырями и потемнела, а потом превратилась в аппетитную корочку.

— Что-то вроде ауры? — съехидничал Пиркс, поворачивая свой шампур с розовым синтетическим мясом другой стороной к огню.

— Нет, — Самвел извлек сосиску из огня и помахал прутиком в воздухе, оставляя дымный след. — Хотя некоторые считали и так. Но извлечь истинный вкус из продуктов, как чистую ноту из музыкального инструмента, под силу только талантливому человеку. У всех остальных это будет тяп да ляпицей сапожника.

Пиркс проводил глазами сосиску Самвела и посмотрел на свою, почерневшую до хруста.

— Похоже, звание художника пищи мне недоступно, — пошутил он. — Но я привык к консервам. Не человек для еды, а еда для человека.

— Как сказать, — задумчиво обронил Самвел. — Была и такая теория, что в мире на самом деле все равнозначно. Сегодня ты ешь курицу, а завтра она тебя, и то, и другое справедливо.

— Курицы не питаются человечиной.

— Я образно, — Самвел отправил в рот половину своей сосиски. — На месте курицы может быть любой другой представитель животного мира. Курица в данном случае выступает как символ.

— Символ неотвратимости возмездия?

— Нет, истинного равноправия. Каждый становится кому-то пищей в свое время, на каждого крупного зверя найдется глотка покрупнее. Например, мы убеждены, что готовим космос под себя, но не исключено, что на самом деле готовят нас, глядя сквозь стекла иллюминаторов на степень нашей прожарки.

— Предпочитаю считать человека вершиной пищевой цепочки, — Пиркс постарался, чтобы его ответ не прозвучал грубо.

— Оригинальное утверждение для вида, который служит пищей насекомым и паразитам еще при жизни. Да и после нее тоже.

— Быть съеденным курицей или космосом в равной степени обидно для мыслящего существа.

— А кем не обидно? — Самвел посмотрел на него черным круглым глазом, напоминающим маслину. — Существом, интеллект которого превышает человеческий?