Давид Серван-Шрейбер - Антирак. Новый образ жизни

Многие психотерапевты (например, доктора наук Карл и Стефания Симонтон, Лоуренс ЛеШан, а также Ян Гоулер), в свое время работавшие с людьми, заболевшими раком, отмечали психологические особенности своих больных (8 — 10). Как оказалось, большинство их пациентов, обоснованно или нет, в детстве не ощущали себя действительно желанными. Их родители были слишком грубы или раздражительны, или демонстрировали холодность, или проявляли излишнюю требовательность. Лишенные родительской поддержки, они стали чувствовать себя слабыми и уязвимыми. Позже, чтобы добиться любви, они решили во что бы то ни стало оправдывать возлагаемые на них надежды, а не следовать собственным желаниям. Будучи уже взрослыми, они стали «действительно хорошими людьми»... «всегда готовыми помочь другим»... «ангелами!». Они привычно избегают конфликтов и отодвигают свои потребности на второй план иногда всю оставшуюся жизнь. Чтобы сохранить эмоциональную безопасность, которую они так ценят, они могут чрезмерно вкладываться в какой-то определенный аспект существования: в профессию, в брак или в своих детей. Когда эти вложения внезапно подвергаются угрозе или теряются — из-за неудач в работе, развода, ухода на пенсию или просто когда дети оставляют родительское гнездо, — печальные фантомы их собственного детства возвращаются. И для них это подчас еще ужаснее, потому что появляется чувство, что они обречены эмоционально страдать. Вторичная травма вызывает ощущение собственной беспомощности, даже отчаяния. И эти чувства — особенно беспомощность — могут тяжело отразиться не только на психологическом, но и на биологическом равновесии организма. Хотя внешне люди типа С могут никак не проявлять своих страданий.

Один из моих коллег называет это феноменом «ранен — убит», имея в виду игру «Морской бой». Первая рана, из детства, тяжелая, но не смертельная. Когда второй удар попадает в ту же точку, вся психофизическая структура может разрушиться [44].

По данным доктора медицинских наук Чарльза Б. Немероффа (Charles B. Nemeroff), заведующего лабораторией Университета Эмори (Атланта), способствующие развитию рака факторы воспаления в организме особенно сильно активируются в ответ на лабораторно-индуцированный стресс, если больной находится в депрессивном состоянии и имеет психологическую травму, нанесенную ему в раннем детстве (12) [45]. Это вполне согласуется с моделью «ранен — убит».

И действительно, в лаборатории, руководимой профессором Шпигелем, в Стэнфордском университете обнаружили, что женщины, больные раком груди в продвинутой стадии и перенесшие в своей жизни тяжелую психологическую травму, проявили более низкую устойчивость к болезни, выражавшуюся в меньшей продолжительности жизни без рецидива после начала лечения (13).

Изучить, может ли чувство беспомощности у людей (никогда не выражающих ни одной своей эмоции и почти никогда не радующихся в глубине своей души) повлиять на рост опухоли или успех химиотерапии, не очень просто. Не ясны вопросы, которые нужно задать больному для выяснения ситуации, чтобы проверить, как она отразится на его заболевании. Однако мы можем наблюдать психологический ответ лабораторных животных на ситуацию, когда они беспомощны. Один очень изобретательный эксперимент позволил точно измерить, как беспомощность, вызванная лабораторными манипуляциями, модифицирует рост и распространение рака в организме крыс.

В Пенсильванском университете, в лаборатории доктора наук, психолога Мартина Селигмана (Martin Seligman), крысам ввели раковые клетки в количестве, индуцирующем фатальный рак у 50% всех крыс. Затем крысы были разбиты на три группы. В первой (контрольной) группе крыс в дальнейшем не трогали. Вторую группу крыс подвергали слабым бессистемным ударам тока, которые они не могли контролировать. Животных третьей группы подвергали таким же ударам тока, но обеспечили механизмом, который они быстро научились нажимать, чтобы избежать последующих ударов.

Результаты, опубликованные в журнале «Science» , были совершенно определенными. Через месяц после прививки опухолевых клеток 54% контрольных крыс успешно избавились от опухоли. Крысы, получавшие электрошок, но не имевшие возможности его избегать, были подавлены. Они не проявляли страха при вторжении в их клетку, потеряли аппетит и желание спариваться. Только 23% из этих крыс сумели выжить. Самой интересной группой оказалась третья группа. Их подвергали стрессу той же степени интенсивности, при помощи таких же ударов током, но они могли избегать последующих воздействий, нажимая на рычаг. Эти крысы реагировали на вторжение в их клетку, хорошо ели, проявляли нормальную сексуальную активность. В этой группе 63% крыс успешно избавились от рака — больше, чем в контрольной группе. Создается впечатление, что состояние беспомощности больше влияет на распространение опухоли, чем сам электрошок (14).

Рис. 16. У крыс, подвергавшихся электрошоку, который они не могли контролировать, развивался агрессивный рак. У тех же животных, которые научились уклоняться от шока, процесс отторжения опухолей был гораздо более эффективным (18).

Результаты этой работы имеют решающее значение: не стресс сам по себе — электрошок, не представляющий угрозы для жизни, — является промотором развития опухоли. Постоянное ощущение беспомощности влияет на реакцию тела на болезнь [46](15 — 17). Возможно, бывает «хороший стресс», заставляющий нас мобилизовать наши внутренние ресурсы, которые смогут стимулировать нашу естественную защиту, сделав ее работу более эффективной. Еще многие из нас часто чувствуют, что у нас нет «рычага», позволяющего нам установить подобие контроля — если не над всей ситуацией, то по крайней мере над самим собой. Приобретению такого контроля посвящена остальная часть этой главы.

Если беспомощность и отчаяние способствуют росту рака, то не замедляет ли его состояние спокойствия? Некоторые исключительные случаи свидетельствуют: возможно, это так.

В Мельбурне (Австралия) Ян Гоулер, молодой ветеринар, только что закончивший институт, узнал, что у него остеосаркома (рак кости). Ампутация ноги, сопровождаемая годом обычного лечения, не смогла остановить рост опухоли. Постепенно она перекинулась на его бедро и грудь, где создала видимые уродства. Онколог Яна считал, что тот проживет не больше нескольких недель.

Ему нечего было терять, и, при полной поддержке жены, Ян погрузился в интенсивную практику медитации. Ему хотелось все оставшиеся ему дни наслаждаться покоем, который открыли ему занятия йогой. Его врач, доктор Мирес, был посвящен в медитативную практику в Индии, где он встречал больших мистиков. На него большое впечатление производило спокойствие его молодого пациента. Он приписывал его часто встречающемуся предсмертному состоянию безмятежности. Но после нескольких недель этих занятий, к удивлению окружающих, Яну стало лучше. После нескольких месяцев интенсивной медитации (по часу, 3 раза в день!) и строгой диеты к Яну вернулись силы. Ужасные костные деформации грудной клетки тоже начали исчезать. Доктор Мирес спросил у Яна, как тот объясняет свою необычную ремиссию.