Давид Серван-Шрейбер - Антирак. Новый образ жизни

— Думаю, дело в том, как мы живем, в том, каким образом ощущаем нашу жизнь, — ответил Ян, имея в виду себя и свою жену.

«Было такое впечатление, — признавался позже доктор Мирес, — как будто в каждый момент своего существования мой пациент был наполнен миром и спокойствием, и это давала ему медитация» (19).

Сегодня, спустя тридцать лет, Ян Гоулер все еще жив. После выздоровления он посвящает б ольшую часть времени работе с группами больных раком, помогая им освоить медитацию и сделать этот и другие полезные навыки частью своей жизни [47].

Скептики рассматривают историю выздоровления Яна Гоулера как исключение, подтверждающее правило. До тех пор пока мы не изучим действие «внутреннего спокойствия» в строгих научных рамках, мы никогда не сможем рассеять эти сомнения. Однако такого рода неоспоримые факты уже начинают появляться.

Практически вопреки своему желанию доктор медицинских наук, психиатр из Стэнфордского университета Давид Шпигель бросил вызов обычным представлениям. В студенческие годы он изучал философию в Йельском университете. Увлекаясь взглядами Кьеркегора и Сартра, Шпигель обнаружил в их трудах ключевую идею, которой руководствовался в течение всей своей карьеры: чтобы быть до конца человеком, нужно иметь как можно более искренние отношения с другими; нужно выйти за рамки представлений о себе и других; нужно знать, что люди вольны восстанавливать и преобразовывать самих себя и что они должны признавать за другими ту же свободу преображения.

После проведения ряда медицинских и психиатрических исследований в Гарварде Шпигель посвятил себя изучению условий, позволяющих человеку достичь открытости по отношению к другим. Как и Сартр, он твердо верил в то, что в противостоянии страху смерти человек порой обретает свое истинное «я».

Когда он был молодым психиатром, ему довелось поработать с выдающимся психотерапевтом, доктором медицинских наук Ирвином Яломом (Irvin Yalom), одним из основателей школы экзистенциальной терапии. Вместе они еженедельно проводили занятия в группах поддержки серьезно больных женщин. Предполагалось, что эти женщины, все с метастатическим раком молочной железы, проживут от нескольких месяцев до нескольких лет. Если гипотеза психологов была правильной, для больных это оставшееся время было особенно благоприятным, чтобы научиться быть самими собой.

В ходе исследования женщины (по восемь-девять человек в группе) встречались каждую неделю. Они обсуждали свои страхи, свое одиночество, свои желания и свои способы противостоять болезни. Скоро они получили один из самых фундаментальных уроков жизни: все люди, в большей или в меньшей степени, ранены и все привыкли скрывать это. В этих группах все были серьезно больны, и теперь им нечего было скрывать. Эти женщины могли делиться друг с другом самыми сокровенными мыслями.

Некоторые из них впервые в жизни испытали утешительное спокойствие от такого доверия. Вполне естественно, что после этого произошло своего рода чудо: еженедельные встречи не были ни трагичными, ни жалкими, но начали вдруг наполняться естественным смехом и духом дружбы. Было ощущение, что женщины, приняв наконец собственные обиды, открыли для себя путь к положительным эмоциям, к удовлетворенности от совместного пребывания здесь и сейчас. Они захотели быть живыми.

Время от времени, конечно, кого-то из них уносила болезнь. И тогда женщины говорили о подруге, которую они потеряли. Они вспоминали, как она смеялась, когда рассказывала о грубом поведении своего мужа, кто-то вспомнил ее осторожный взгляд, устремленный на только что перенесшую сложную операцию девушку, и все сходились во мнении, что она, ушедшая, сохраняла удивительную элегантность, даже когда ей было очень больно.

Конечно, эти моменты были очень тяжелыми, но все чувствовали, что их подруги продолжают жить через эти воспоминания. Неявно, но они ощущали, что, когда придет их черед, о них тоже будут говорить тепло и искренне и они тоже будут жить в сердцах своих спутниц.

Эксперимент продолжался год. Для своего исследования доктор Шпигель сравнил психологическое состояние участниц групп поддержки с состоянием женщин, которые боролись с болезнью в одиночку. Первые, благодаря поддержке группы, научились противостоять своему страху, выражать свои чувства и искренне относиться к другим, они были менее подвержены депрессии, беспокойству и даже физической боли (20, 21). Их общее эмоциональное состояние улучшилось, как и предполагал доктор Шпигель. Но он и представить не мог возможного влияния этих встреч на общий ход болезни и еще меньше — на выживаемость. Ранее он был убежден, что между психическим состоянием пациента и развитием рака никакой связи нет. Его раздражали те, кто приписывал возникновение рака психологическому дискомфорту. По его мнению, этот аргумент давал пациентам ненужное ощущение, что в своей болезни частично виноваты и они сами. Чтобы раз и навсегда опровергнуть эту гипотезу, доктор Шпигель хотел показать: женщины – участницы эксперимента проживут не дольше других больных. Но его ожидал большой сюрприз.

Во-первых, когда он, спустя десять лет после окончания эксперимента, позвонил домой участницам, ему ответили три из пятидесяти его пациенток. Принимая во внимание серьезность их состояния, это было невероятно! Затем, выясняя, сколько лет прожили остальные женщины, он узнал еще одну хорошую новость: в среднем в два раза дольше, чем живут с такой формой ракой. Разница была даже между теми, кто посещал группу регулярно, и теми, кто участвовал в этих встречах время от времени. Чем чаще женщины ходили на встречи, тем дольше они жили [48].

Когда об этом появилась статья в журнале «Lancet» , медицинская общественность была поражена (22). Благодаря этим исследованиям связь между ментальным состоянием и развитием болезни вдруг перешла из статуса не заслуживающей уважения «новомодной глупости» в статус вполне уважаемой научной гипотезы (23 — 33) [49].

Сегодня Давид Шпигель является заместителем директора кафедры психиатрии Стэнфордского университета и одним из самых известных ученых-психиатров. Когда пятнадцать лет назад его попросили объяснить этот удивительный результат, он ответил. «Чувства, которые вы не можете выразить, становятся внутренним препятствием. Они расходуют ресурсы, которые мы до конца не понимаем. Когда мы выражаем свои чувства и принимаем чувства других, мы прекращаем использовать эти ресурсы, держим их вне сознания. Как это преобразуется в борьбу тела против болезни, все еще неясно, но я думаю, так и происходит, и мы уже начинаем понимать эти механизмы».