Карл Виттфогель - Деспотизм Востока. Сравнительное исследование тотальной власти

В статьях 1853 года институциональная особенность России не обсуждается детально. Однако в 1881 году Маркс говорил об изолированных деревнях России и сильно централизованной форме деспотизма, которая при таких условиях возникала повсюду. Незадолго до этого то же подчёркивал Энгельс. Действительно, марксистская интерпретация России получила наибольшее распространение благодаря двум заявлениям, сделанным Энгельсом в 1870-х годах. Первое из них, написанное в 1875 году, гласит: 'Подобная полная изоляция отдельных деревенских общин друг от друга, создающая по всей стране, правда, одинаковые, но никоим образом не общие интересы, составляет естественную основу для деспотизма Востока; от Индии до России, везде, где преобладала эта общественная форма, она всегда порождала деспотизм, всегда находила в нём свое дополнение. Не только русское государство вообще, но и даже его специфическая форма, царский деспотизм, вовсе не висит в воздухе, а является необходимым и логическим продуктом русских общественных условий'. Второе, содержащееся в его критике Дюринга, выражает ту же мысль более кратко: 'Древние общины там, где они продолжали существовать, составляли в течение тысячелетий основу самой грубой государственной формы, деспотизма Востока, от Индии до России'.

Как долго длился деспотизм Востока в России? Маркс настаивал на том, что 'общие черты придал' ему Пётр I, нисколько не собиравшийся его ликвидировать. И он ожидал, что освобождение крепостных послужит укреплению абсолютистского режима, потому что разрушит власть знати над крепостными и самоуправление сельских общин.

Маркс не объяснил, как современный капитализм в России мог бы развиваться при Восточном правлении. Его неспособность сделать это является одним из самых серьёзных недостатков в его трактовке периферийных и переходных моделей гидравлического общества. Но с точки зрения его взглядов на положение капитализма на Востоке он был последовательным, когда в 1881 году считал современный российский квазизападный капитализм хищной посреднической силой.

Возвращаясь к общей проблеме азиатского способа производства, мы можем сказать: независимо от того, что Маркс думал о точном характере земельной собственности на Востоке, он определённо не считал его феодальным. В 1853 году, когда Энгельс отмечал, 'что жители Востока не продвинулись ни к земельной собственности [267], ни даже к феодальной форме землевладения', Маркс предупреждал о слишком радикальном предположении об отсутствии земельной собственности на Востоке. Но хотя после этого он увидел некоторые свидетельства частного землевладения в Индии, а позже признал его также и в Китае, он не называл эти системы землевладения 'феодальными'.

Слишком упрощая сложную модель имущественных отношений, Маркс тем не менее распознал основную тенденцию, когда отметил, что при 'азиатской системе' государство 'было реальным крупным землевладельцем'. Позже он уточнил это раннее замечание. В третьем томе 'Капитала' он пояснил, что при азиатской системе существовала 'не частная земельная собственность, а частное и общинное владение и использование земли'.

Эта точка зрения привела Маркса к тому, что он спутал азиатско-египетское землевладение с системами, основанными на рабстве и крепостничестве, и это было самой большой ошибкой, какую можно было сделать при анализе земельной ренты. И это защитило его от того, чтобы рассматривать индийских заминдаров как аналог крупных европейских феодальных землевладельцев. Он классифицировал традиционных заминдаров как 'местных сборщиков налогов'. И он высмеял попытку приравнять назначаемых британскими властями землевладельцев-заминдаров к земельному дворянству Англии: 'Курьёзное подобие английского землевладельца представлял собой заминдар, получавший только одну десятую долю дохода, а остальные девять десятых отдававший правительству' [268].

Таким образом, на Востоке государство обладало высшей властью над трудом и собственностью своих подданных. Маркс рассматривал деспота как действительного и явного координатора труда населения для гидравлических и других общественных работ и считал отдельных крестьян, владевших землёй, 'по существу собственностью, рабами' главы общества Востока. Равным образом он говорил о 'всеобщем рабстве на Востоке'. В отличие от частного рабовладения классической античности, незначительность которого на Востоке была ему ясна, и в отличие от децентрализованных моделей феодального управления, которые также были ему ясны, Маркс рассматривал связь между деспотизмом Востока и самой важной группой населения как один из типов всеобщего (государственного) рабства [269].

Трудно согласовать эти заявления с 'феодальной' интерпретацией Востока, предлагаемой сегодня людьми, называющими себя 'марксистами'. Трудно даже представить такое толкование с позиций ленинизма. Начав как ортодоксальный марксист, Ленин отстаивал идею особой 'азиатской системы' в течение двух десятилетий, говоря точнее, с 1894 по 1914 годы.

Молодой Ленин присоединился к социально-демократическому движению в 1893 году. В 1894 году, после усердного изучения трудов Маркса и Энгельса, он признал 'азиатский способ производства' в качестве одной из четырёх основных антагонистических экономических форм общества. В своей первой важной книге 'Развитие капитализма в России', изданной в 1899 году, он начал с того, что объявил азиатские условия развития своей страны азиатчиной (Aziatchina), 'азиатской системой'. И он назвал царский контроль над землёй и крестьянами 'фискальным землевладением'.

В 1900 году он назвал правительство традиционного Китая 'азиатским' и отверг приравнивание европейских социальных институтов к азиатским как 'фарисейское'. В 1902 году он отметил сокрушительный характер азиатского угнетения. В 1905 году он осудил 'проклятое наследие крепостничества (bondage), азиатчины (Aziatchina), надругательство над человеком' и противопоставил отсталое развитие 'азиатского капитализма' всестороннему и быстрому развитию капитализма европейского. В 1906 и 1907 годах он участвовал в страстной полемике с Плехановым, которая подчёркивала его понимание азиатской системы и её последствий для 'полуазиатской' России. В 1911 году он вновь акцентировал внимание на своеобразии 'системы Востока', 'азиатской системы', и инертности Востока.