Энтони Гидденс - Социология. 2-е изд.

Основными мерами наказания за преступления до XIX в. были помещение людей в колодки, порка, выжигание клейма и повешение. Как правило, они исполнялись публично, и их посещало множество людей. Публичные наказания были способом правителей символически продемонстрировать свою законную власть над населением. Они не были результатом систематического применения закона.

Современные тюрьмы происходят не от своих аналогов прошлых времен, но от работных домов. Работные дома в большинстве европейских стран восходят к XVII в., и были введены в период падения феодализма; многие крестьяне не могли получить работу на земельном участке и становились бродягами. В работных домах им давали еду в обмен на тяжелый физический труд. Однако работные дома существовали не только для бедных. Они стали местом, куда другие группы — больные, старые или психически нездоровые люди — помещались, в случае если никто больше не был готов взять на себя заботу о них.

В течение XVIII в. тюрьмы, приюты и больницы постепенно стали отличаться друг от друга. Реформаторы начали возражать против традиционных форм наказания, считая лишение свободы более эффективным способом борьбы с криминальной деятельностью. Поскольку тюрьмы должны были прививать преступникам здоровую привычку к дисциплине и послушанию, идея публичного наказания людей постепенно отпала.

В индустриальную эпоху наказание стало гораздо более систематичным. Рост городов и появление промышленного рабочего класса бросили новые вызовы общественному порядку. Перемещения населения из деревенских местностей в городские означали, что те, кто приехал в большой город недавно, еще не были полностью интегрированы в городскую жизнь, но уже находились вне сферы управления деревенских общественных структур. Эти постоянные флуктуации населения и быстро меняющиеся социальные условия привели к некому беспорядку и нестабильности. Современная тюрьма была учреждением, которое появилось, чтобы справиться с теми индивидами, кто нарушал новый общественный порядок. Как многие учреждения современного общества, тюрьмы становились все более и более бюрократизированными; они были связаны со сложной административной системой государственных учреждений, в которую также входили системы гражданского и уголовного права.

В течение XIX в. наблюдался рост строительства тюремных зданий. Согласно Фуко, дизайн современной тюрьмы восходит к Паноптикону — организации, спланированной философом и социологом Джереми Бентамом в XIX в. Название «Паноптикон» Бентам дал идеальной тюрьме, проект которой разработал. Ему так и не удалось продать свой проект британскому правительству полностью, но некоторые черты этого проекта были взяты на вооружение при создании тюрем в Соединенных Штатах Америки, в Великобритании и Европе. Паноптикон воплощал в себе ряд отличительных структурных черт, которые позволяли тюремному руководству контролировать время, пространство и движения заключенных. Хотя общие помещения для физических упражнений и принятия пищи по-прежнему присутствовали, заключенные были изолированы в индивидуальных камерах с одним окном, которое было видно из центральной сторожевой башни. Камеры были расположены по кругу таким образом, чтобы охранники в сторожевой башне могли наблюдать за всеми камерами с одного места. Однако заключенные в камерах не могли знать, все ли время за ними ведется наблюдение, поскольку жалюзи на окнах башни делали охранников невидимыми. Паноптикон был создан с целью максимизировать контроль над поведением заключенных с помощью действительного или мнимого наблюдения. Узники были вынуждены контролировать свое поведение, поскольку за ними могли постоянно следить.

────────────────────────────┘

Границы надзора

Вебер и Фуко утверждали, что наиболее эффективный способ управления организацией состоит в максимизации надзора — наличии ясных и регулярных разделителей власти. Этот взгляд ошибочен, по крайней мере применительно к коммерческим фирмам, которые, в отличие от тотальных институтов, не полностью контролируют жизнь людей в закрытом пространстве. Тюрьмы и другие подобные учреждения, по сути дела, не являются хорошей моделью для организаций в целом. Прямой надзор может отлично работать там, где заранее понятно, что соответствующие люди, скорее всего, будут враждебно настроены по отношению к тем, кто обладает над ними некой властью, и где первые не желают находиться. Но в организациях, где менеджеры хотят, чтобы остальные сотрудничали с ними для достижения общих целей, ситуация является другой. Слишком большая степень прямого надзора отдаляет работников, которые чувствуют, что их лишают возможностей быть вовлеченными в работу ( Grint 1991; Sable 1982).

Это основная причина, по которой организации, основанные на принципах, сформулированных Вебером и Фуко, такие как крупные фабрики, связанные с конвейерным производством и жесткими иерархиями власти, в итоге сталкиваются с большими трудностями. Работники были не склонны посвящать себя работе в таких условиях; постоянный надзор был на самом деле необходим , чтобы они работали более или менее усердно, но это способствовало возникновению чувств негодования и антагонизма.

Люди также склонны противиться высокой степени надзора второго типа, упомянутого Фуко, а именно сбору письменной информации о них. На самом деле, это было одной из основных причин, по которой распались коммунистические общества советского типа. В этих обществах за людьми регулярно шпионили тайная полиция или те, кому она платила деньги, — даже их собственные родственники и соседи. Государство также хранило подробную информацию о гражданах с целью подавления любой оппозиции своей власти. Результатом стала форма общества, которая была политически авторитарной и, ближе к концу своего существования, экономически неэффективной. Все общество, на самом деле, практически напоминало гигантскую тюрьму, со всеми недовольствами, конфликтами и способами оппозиции, которые возникают в тюрьмах, — систему, из которой в итоге население вырвалось на свободу.

Фуко был прав относительно центральной роли надзора в современных обществах — проблемы, которая стала даже более актуальной сегодня из-за растущего влияния информационных и коммуникационных технологий. Мы живем, пользуясь выражением некоторых людей, в обществе надзора( Lyon 1994) — обществе, где информация о нашей жизни собирается всеми типами организаций, а не только работодателями.

Как уже упоминалось ранее, правительственные организации хранят огромное количество информации, касающейся любого из нас, от свидетельств о рождении, школ и мест работы до данных о доходах в связи со сбором налогов, а также информации, используемой для выдачи водительских прав или назначения номеров государственного страхования. В связи с развитием компьютеров и других видов оборудования для электронной обработки данных надзор угрожает стать непременным атрибутом всех аспектов нашей жизни. Представьте, что вы узнали о стране с населением 26 млн чел., правительство которой использует 2 220 баз данных, содержащих в среднем 20 дел на каждого гражданина. Имена 10 % населения находятся в компьютерной системе центрального отделения полиции. Можно подумать, что это происходит в стране, страдающей от диктатуры. На самом же деле речь идет о Канаде ( Lyon 1994).