Марсель Мосс - Социальные функции священного

Мифические эпизоды обычно взаимосвязаны с ритуальными церемониями. Так, Киприан рассказывает, что в юности он был участником действа о змие (ôpdtKOVTOç браратопруга,) в Антиохии ( Confessio SS. Cypriani , in AA. SS. sept. 26, t. VII, p. 205.) О представлении, изображающем борьбу Аполлона с Пифоном в Дельфах, см. Frazer. Pausanias, III, p. 52, t. V, p. 244.

Cyrille. Adv. Julian ., X, p. 342, D; Диодор , VI, 5, 3.

Mannhardt. B. W. F. К ., Il, p. 133, cp. p. 149.

Clermont-Ganneau. «La stèle de Byblos». Bibl. Ec. hautes études , 44, p. 28; Eerdmans. «Der Ursprung der Zeremonien des Hosein Festes». Zeitschr. f. Assyrologie , 1894, могут быть памятниками культа мертвых . Но чаще всего, на наш взгляд, мифическая смерть бога напоминает ритуальное жертвоприно шение. Она окружена легендами, притом темными, плохо передающими, неполно излагающими обстоятельства, которые бы позволили определить ее истинную природу.

На ассирийской табличке можно прочесть слова из легенды об Адапе [448] [449]: «С земли исчезли два бога — вот почему я ношу траурные одежды. Что это за два бога? Это Ду-му-зу и Гиш-зи-da». Смерть Ду-му-зу — это мифическое жертвоприношение. Названное положение доказывается тем фактом, что Иштар, его мать и супруга, хочет воскресить его [450], полив его тело водой из источника жизни, искать который она отправляется в подземное царство. Этим она имитирует ритуалы некоторых аграрных празднеств. Когда дух поля умер или предан смерти, его труп бросают в воду или обрызгивают водой. Тогда воскресает ли он, вырастает ли на его могиле майское дерево, все равно — жизнь возрождается. Здесь уподобить мертвого бога аграрной жертве побуждают нас вода, выливаемая на труп, и воскрешение. Аналогично в мифе об Осирисе подобную параллель нам диктуют следующие подробности: разбрасывание частей трупа и дерево, вырастающее на месте гибели Осириса [451]. В Трезене, во внутреннем дворе храма Ипполита, ежегодно устраивался праздник литоболий (A.i0oßoWa) в память о богинях Дамии и Ауксезии, девственницах, чужестранках, прибывших с Крита, которые, согласно преданию, были забиты камнями во время мятежа [452]. Иноземные богини замещают собой образ чужака, прохожего, который часто играет определенную роль в праздниках урожая, а побивание камнями олицетворяет обряд жертвоприношения. Часто к годичной смерти бога приравнивалось простое нанесение ран богу. Белен, заснувший в Блюментале у подножия Гюбвиллерс, был ранен в ногу вепрем, как Адонис; каждая капля крови, вытекшая из его раны, стала цветком [453].

Смерть бога — это часто самоубийство. Геракл на Эте, Мелькарт в Тире [454], бог Сандес или Сандон в Тарсе [455], Дидона в Карфагене покончили с собой через самосожжение. Праздник в память Мелькарта отмечался каждое лето; это был праздник урожая. В греческой мифологии известны богини, носившие титул ’АжхухоцЁУТ!, то есть «повесившихся» богинь: таковы Артемида, Геката, Елена [456]. В Афинах повесившейся богиней была Эригона, мать Стафила, бога винограда [457]. В Дельфах ее звали Харила [458]. Харила, как говорит сказка, была маленькой девочкой, которая во время голода отправилась к царю просить свою долю из последней раздачи. Он побил ее и прогнал, и она повесилась в уединенной долине. В ее честь и отмечали ежегодный праздник, учрежденный, говорят, по велению Пифии. Он начинался с раздачи зерна. Потом делали изображение Харилы, били его, вешали и закапывали. В других легендах Бог наносит себе увечья, иногда смертельные. Это случаи Аттиса и Эшмуна, который, преследуемый Астроноей, искалечил себя топором.

Персонаж, о чьей смерти рассказывал миф, нередко был основателем культа или первым жрецом бога. Так, в Итоне Иодама, на могиле которой горел священный огонь, была жрицей Афины Итонии [459]. И Аглавра в Афинах, во искупление смерти которой отмечали праздник лунтерии, тоже была жрицей Афины. На самом деле, жрец и бог — одно и то же существо. Известно, что жрец, равно как и жертва, может быть инкарнацией бога. Он часто переодевается богом. Но здесь происходит первая дифференциация, некое мифологическое раздвоение божественного существа и жертвы [460]. Благодаря этому раздвоению бог словно бы избегал смерти.

Вследствие дифференциации другого рода возникли мифы, центральным моментом которых была битва бога с чудовищем или другим богом. Таковы в вавилонской мифологии сражения Мардука с Тиамат, то есть Хаосом [461], Персея, убивающего Горгону или дракона Яффы, Беллерофонта, бьющегося с Химерой, святого Георгия — победителя Даджжала [462]. Это также случай подвигов Геракла и, наконец, всех теомахий. Ведь в этих боях побежденный столь же божествен, как и победитель.

Данный эпизод — одна из мифологических форм жертвоприношения бога. Действительно, эти божественные сражения равнозначны смерти одного единственного бога. Эти сюжеты — сражения и смерти бога — чередуются в рамках одних и тех же праздников [463].

Истмийские игры, происходящие весной, посвящены памяти Мели- керта или победе Тесея над Синисом. Немейские игры либо поминают смерть Архемора, либо отмечают победу Геракла над немейским львом. Иногда этим боям сопутствуют одни и те же события. За поражением чудовища следует женитьба героя, Персея — на Андромеде, Геракла — на Гесионе; впрочем, невеста, которую отдают в жертву чудовищу и которую освобождает герой, — то же самое, что и Майская невеста (Maibraut) немецких сказаний, преследуемая духами дикой охоты. В культе Аттиса сакральная свадьба следует за смертью и воскрешением бога. Эти бои происходят в сходных обстоятельствах, и цель у них одна. Победа юного бога над древним чудовищем — это обряд праздника весны. Праздник Мардука в первый день месяца нисана воспроизводил его победу над Тиамат [464]. Праздник святого Георгия, то есть поражение дракона, отмечался 23 апреля [465]. Весной также умирал Аттис. Наконец, если верить сообщению Бероса, что в одной из версий ассирийского мифа о происхождении вселенной Бел разрубает сам себя надвое, чтобы породить мир, то в легенде об одном и том же боге одновременно сосуществуют оба этих эпизода: самоубийство Бела и его поединок с Хаосом [466].

Чтобы окончательно доказать эквивалентность этих сюжетов, заметим, что нередко бог умирает после своей победы. В сказках братьев Гримм (Maerchen, 60) героя, уснувшего после битвы с драконом, убивают. К жизни его возвращают сопровождающие его звери [467]. То же самое происходит в легенде о Геракле: убив Тифона, герой, задохнувшись от дыхания чудовища, лежал бездыханным. Воскресил его лишь Иолай с помощью перепела [468]. В легенде о Гесионе Геракла проглотил кит. Кастор, убив Линкея, сам был убит Идасом [469].