Николай Мальцев - Зарубки памяти на скрижалях истории. Алгоритмы и ребусы русофобии Запада

Никто и никогда их не преследовал ни в поезде, ни на рынке. Сам этот поселок в народе называли «граб-поселком». Люди там всегда были при деньгах, а дома были более добротные, чем во всей округе. Днем они работали в совхозе как постоянные рабочие, за зарплату, а ночами крали клубнику, а когда клубника заканчивалась, то переходили на яблоки. Этот левый ночной урожай они отвозили на рынок и немало обогащались. В нашей деревне, да и во всей округе никто их не осуждал, а наоборот, деревенские жители открыто завидовали их близости к совхозной кормушке. В совхозе были ночные сторожа, но плантаций клубники и яблок было так много, что ночные воры легко избегали встречи со сторожами. Да сторож и не имел никакого оружия. Он мог только криком и свистками отогнать от клубничной плантации ночных воров, а когда переходил на другую плантацию, то воры возвращались и доделывали свое дело.

Я не помню случая, чтобы кого-либо из постоянных ночных воров поймали. Как и не помню, чтобы кого-то не только поймали, но и осудили за такое воровство. Когда же сторож видел большую группу воров, то он и сам боялся приближаться, а распугивал ночных воров криками и свистками с большого расстояния. Мои рассказы о богатстве плодовоовощного совхоза «Сабуровский» очень заинтересовали моих тамбовских друзей. И заинтересовали именно как способ добычи карманных денег без родительской помощи. Однако первый вариант не очень заинтересовал моих сотоварищей. Целый день трудиться на жаре, чтобы заработать ведро клубники и выручить за её продажу 25 рублей, моих городских друзей не вдохновило. Можно уверенно сказать, что городская молодежь и в то далекое время физический труд не очень любила и даже презирала.

Мы все были убеждены в том, что для того и учились, чтобы работать не руками и спиной, а разумом и техническим интеллектом. А вот второй вариант ночного похождения за клубникой очень заинтересовал моих товарищей. Мы много раз к нему возвращались и обсуждали все тонкости. Конечно, моим тамбовским друзьям очень хотелось совершить опасное и рисковое путешествие за клубникой, но они опасались, что нас могут, сторожа отловить прямо на плантации и тогда не избежать если не тюрьмы, то безусловного исключения из техникума. Опасность с выбросом адреналина всегда привлекательна для молодого человека, но мои тамбовские товарищи все-таки были добропорядочными людьми и прилагали все свои творческие усилия к успешному завершению учебы. Я тоже искренне желал успешно окончить техникум, в чем мои новые друзья убедились по моей хорошей и отличной учебе. На все сомнения в успешности нашей будущей летней операции я с уверенностью и оптимизмом заверял моих тамбовских сокурсников, что знаю все тайные тропки клубничных плантаций и со сторожами мы даже не встретимся.

Мой авторитет и полная уверенность в успехе, а также желание испытать опасность и за одну трудную и бессонную ночь заработать по крайней мере по двадцатке карманных денег оказались сильнее сомнений и сильнее страха быть разоблаченным и понести заслуженное наказание. На том и порешили, что, когда в совхозе начнут сбор первого урожая клубники, я вечером в пять часов приеду в Тамбов и оповещу своих сокурсников. А далее, на вечернем рабочем поезде в 10 часов вечера мы приедем в Сабурово, часок-другой погуляем по моей деревне или просто отдохнем в скирде у меня под огородом, а затем в самую полночь тайными тропками перейдем на совхозные клубничные плантации.

По плану, набрав по ведру клубники, мы должны были вернуться на станцию Сабурово, ранним рабочим поездом в пять часов утра уехать в Тамбов и продать там клубнику на колхозном рынке. Когда во время наших каникул в совхозе созрела клубника, я приехал вечером в Тамбов и по телефону объявил сбор нашей группы из пяти человек на станции Тамбов к отходу вечернего поезда. Все пришли в спортивной форме, с ведрами и запасами бутербродов для ночного подкрепления. Наша операция кражи совхозной клубники прошла как по маслу. Сторожа нам не встретились. Самой трудной и напряженной операцией оказалась операция непосредственного сбора клубники. Даже днем при хорошей видимости набрать ведро клубники на богатой плантации для неподготовленного человека, ни разу не собиравшего ягоды клубники, весьма трудно. А здесь мы действовали ночью, да ещё и при опасности нашего обнаружения совхозным сторожем. Адреналина выделилось у каждого из нас с избытком.

Крайняя степень возбуждения и мой инструктаж опытного сборщика клубники на собственном домашнем огороде позволили нам действовать осторожно, но достаточно быстро. Чтобы не нарвать зеленых и мелких ягод, негодных к продаже, я умолял своих друзей не спешить и, прежде чем сорвать, ощупывать каждую ягоду. Просил их шепотом уже на плантации выбирать и рвать только крупные и мягкие ягоды. Время мы не фиксировали, но сам ночной сбор ягод тянулся мучительно долго. Уже к окончанию этой медленной спешки те ребята, которые наполнили свои ведра до краев, помогали отстающим. Всё сложилось удачно. Заканчивали мы свою воровскую работу уже на рассвете. В дымке раннего рассвета можно было видеть, что ведра наполнены вполне приличными и немятыми клубничными ягодами. Окрыленные успехом, возвратились к железнодорожной станции Сабурово и метрах в 100 от здания вокзала, в лесополосе, стали ждать прибытия утреннего рабочего поезда.

Чтобы не светиться на вокзале, билетов мы не брали. В те времена много молодежи ездило не в вагонах, а на крышах вагонов. Это было обычным делом, и никто не обращал на такой способ проезда никакого внимания. Вот и мы, быстро заскочив в тамбур вагона подошедшего рабочего поезда, по очереди, передавая друг другу ведра, залезли на крышу и спокойно доехали до города Тамбова. Тамбовские ребята были плохими сборщиками, но оказались очень грамотными и терпеливыми продавцами. Они так умело торговались и так расхваливали качество своей продукции, что клубника очень споро продавалась. Я не любил процесс продажи даже собственной клубники. Когда ещё школьным подростком я помогал матери донести до базара корзины и ведра собственного урожая клубники, то, оказав ей помощь по выбору места и приобретения весов, отходил в сторону и не мешал ей продавать клубнику.

Иногда матери нужно было отлучиться для покупки одежды или отрезов ситца и сатина для домашнего рукоделия. Я её подменял, но мне было очень неприятно стоять за прилавком и предлагать посетителям рынка свой товар. При этом я зверски уставал физически, как будто эти 30–40 минут стояния за прилавком я выполнял тяжелый физический труд. С этого и началась моя неприязнь к работе продавца. И до сих пор я считаю всевозможных продавцов великими стоиками-тружениками, даже неудачниками, не нашедшими себе применения в другой работе. Причем немалая часть таких развесных продавцов трудится не за зарплату, а ради личной корысти мелкого обвешивания, чтобы обеспечить себе выгоду от продажи любого развесного продукта. В отличие от меня продажа клубники для моих тамбовских друзей оказалась приятным делом. Они исполняли её с великим удовольствием и охотой. Их, видимо, радовал процесс превращения клубники в так необходимые нам денежные купюры. Мне пришлось лишь наблюдать со стороны, как они успешно и весело торгуют ворованной клубникой.