Николай Мальцев - Зарубки памяти на скрижалях истории. Алгоритмы и ребусы русофобии Запада

Из-за страха местных жителей перед черной ворожбой и проклятием цыгане оказались единственными монополистами по продаже самогона. Поясню, каким образом кочевые цыганские семьи, любители свободной таборной жизни, обзавелись домами и стали оседлыми жителями глухой глубинной деревни. В то время страной правил Никита Хрущев. По его инициативе правительство СССР приняло необдуманное решение прекратить кочевой образ жизни цыган, расформировать кочующие таборы, а цыганские семьи расселить по деревням и записать в колхозники. Цыганам построили дома в отдаленных деревнях и с помощью милиции расформировали кочующие таборы, а семьи цыган расселили по деревням и записали в колхозники. Через несколько лет вся эта затея лопнула, как мыльный пузырь. Основная масса цыган побросала дома в глухих деревнях и снова вернулась к кочевому образу жизни или переселилась на окраины городов, где не было колхозов и где никто не мог их принудить к постоянной работе в колхозе или на каком-либо производственном предприятии.

Но в 60-х годах прошлого века цыгане были приписаны к деревням и считались колхозниками. Выбора не было. Деревенские отвели меня с товарищем к первому же цыганскому дому, и мы купили несколько бутылок самогона у шустрой и боевой цыганки. Предупрежденные местными ребятами, что самогон сильно разведен водой, купили несколько больше бутылок, чтобы хватило выпивки всей нашей ночной компании рыбаков-любителей. Самогон действительно оказался самого низкого качества, несравнимый с качеством того самогона, который гнали в моей деревне настоящие деревенские жители. Несмотря на это, мы без остатка выпили его под горячую уху и прекрасно провели время у ночного костра. Вернулись к себе на ночлег часа в четыре ночи. Подняли нас, как и всех, часов в семь утра. Конечно, из-за сильного недосыпа днем мы с большим трудом справлялись с уборкой картофеля. Сходили мы с местными ребятами на рыбалку ещё раз, а затем наша дружба неожиданно расстроилась.

Дело в том, что, кроме нашей сугубо мужской группы, в этом колхозе работали две группы студентов техникума по другим специальностям, среди которых были и девушки-студентки. По выходным в клубе устраивались танцы. На этих танцах сельская молодежь оказалась в значительном меньшинстве. В основном на танцы приходили наши студенты, в том числе и девушки. Я не любил танцы и часто уговаривал тамбовских ребят вместо танцев закупать цыганского самогона и заниматься вечерами игрой в «Кинг». Ребята со мной соглашались. Но, как правило, мы приходили в клуб к окончанию танцев, сильно навеселе и со своим проигрывателем. Клубную музыку выключали, вокруг нас образовывался плотный круг студенческой и сельской молодежи, и мои тамбовские друзья под аплодисменты и одобрительные крики показывали мастер-класс по стильным западным танцам. Когда мы в очередной раз пришли к закрытию клуба, то обнаружили там легкий переполох и панику. Оказалось, что между студентами и местной молодежью из-за какой-то девушки произошла драка.

Студентов было численно больше. Они побили сельских ребят, и те были вынуждены покинуть клуб раньше окончания клубного вечера. На второй день я пытался организовать примирение и вечером один встретился с сельскими ребятами, с которыми мы уже дважды были на совместной рыбалке. Однако обида, что их в собственной деревне побили приезжие, была так сильна, что примирения не получилось. Они мне приказали убираться восвояси, пока самого меня не поколотили. И рекомендовали мне и моим тамбовским друзьям не попадаться им вечерами на деревенской улице, чтобы не быть невинно избитыми в качестве мести за невинное избиение их односельчан и друзей детства. По собственному опыту зная о жесткости деревенских уличных драк и существующей круговой поруке среди сельской молодежи по отношению к чужакам, я молча ретировался, ощущая спиной холодок от возможности внезапного нападения.

Угроза попасть под молотилку кольев и свинцовых кастетов деревенских парней была вполне реальная. После этого наша дружба закончилась, а мы, поздними вечерами выходя в хорошую погоду на ночную прогулку, вооружались деревянными кольями для обороны в случае внезапного нападения деревенской молодежи. Испробовав отвратительный вкус цыганского самогона, мы обратили внимание на разнообразные вина деревенского магазина, который местные жители называли «лавкой». Для приятного препровождения вечеров за игрой в «Кинг» мы стали заранее покупать в деревенской «лавке» сухое и крепленое вино. Выбор вин был богатейший. В деревне вина никто и не покупал. Если и покупали, то исключительно водку, а бутылки разных вин годами пылились на полках и покупались только к свадьбам или великим религиозным праздникам. После ссоры с деревенскими ребятами наше времяпрепровождение незначительно изменилось. В плохую дождливую погоду мы допоздна играли в карты и слушали западную музыку, записанную подпольными умельцами на рентгеновских снимках. Её еще называли музыкой на «костях». А затем ложились спать, не покидая нашего убогого жилища. В хорошую погоду сразу ложиться спать не хотелось. Хотелось адреналина, опасностей и приключений.

Вспомнив свое подростковое деревенское прошлое, я уговаривал тамбовских ребят после игры в карты совершать ритуальный поход по деревенским огородам за поздними осенними яблоками. К этому времени нас было человек семь. Этой численности было достаточно, чтобы отбиться от внезапного нападения деревенских и кучно отступить, не понеся потери. На всякий случай мы брали с собой в качестве оружия обороны несколько заранее заготовленных, прочных деревянных кольев и задами огородов предусмотрительно подальше отходили от нашего жилища. Такая предусмотрительность была мерой безопасности. Вину, в случае нашего обнаружения, всегда можно было свалить на местных ребят. Если хозяин огорода заметит на своем огороде посторонних и поднимет шум, мы планировали немедленно спасаться бегством по задам огородов к своему жилищу. Конечно, пострадавший мог заподозрить в воровстве яблок студентов, но доказать свои подозрения он не мог.

Пока бы он поднял соседей и явился в наше жилище с проверкой, мы бы в это время были уже на месте и спали безмятежным сном уставших тружеников. Однако мы были очень осторожны, да и яблок из чужих садов забирали ровно столько, чтобы поесть их ещё на обратной дороге к своему жилищу. Так до конца нашей работы в колхозе никто из местных жителей не заподозрил и не обвинил нас в воровстве яблок. Беда, вызвавшая трагические последствия для моей последующей судьбы, случилась в прощальный вечер, накануне отъезда нашего студенческого отряда из колхоза. Днем в местной «лавке» мы закупили вина и вечером устроили прощальную выпивку с танцами под западную музыку. Неудобства быта, сон вповалку на полу в довольно прохладном неотапливаемом помещении всем нам изрядно надоели, и мы искренне радовались окончанию этой колхозной трудовой каторги. Заранее закупленного вина для полного веселия не хватило. Мы сбросились по рублю и отправили вооруженных кольями трех гонцов за цыганским самогоном. Деревенские могли устроить засаду и поколотить нас хотя бы напоследок. Поэтому колья были нелишними. Но все обошлось без происшествий.