Михаил Ермолаев - Русская философия XXI века. Максимы

Если ограничиваться возможным, если принимать то, что есть, то нужно признать, что в составе наличного бытия и его возможностей нет места для человека. Человек – это невозможное, а не высшая степень возможного. Человек существует в невозможности своего существования. У него нет первых причин и последних оснований. Любая причина всегда ведет к другой причине, и, следовательно, она уводит в бесконечность. Поэтому умный человек не может ни начать своего дела, ни закончить. Удел сознания – болтовня, переливание из пустого в порожнее. Нормальный человек действует, умный – грезит.

Зло – это то, что прерывает скольжение аутиста по бесконечной цепочке причин и следствий. То есть изначально действует человек не по первой причине, а по злости, распыляя вокруг себя яд неудовлетворенных желаний. Из подполья появляются бесы, революционеры. Революционер – это аутист, прервавший свой бесплодный бег к бесконечности, человек, решивший реализовать свои грезы, задумавший переделать мир.

Норма – это абстракция. Ни один человек не является по своей сути нормальным человеком, то есть фортепьянной клавишей. Если бы он был нормальным, то он бы действовал из одной своей выгоды. Но у каждого человека есть еще авось, риск, упрямство и своеволие. Это своеволие становится выше выгоды. Следовательно, истоки человека не в норме, не в выгоде, а в том, что выше выгоды: в стремлении пожить по своей воле, по своему капризу.

Цитата из Достоевского: «Человеку надо – одного только самостоятельного хотения, чего бы эта самостоятельность ни стоила и к чему бы не привела» [19] Там же, с. 153 .

Но если человек – это произвольное действие себя на самого себя, то он и страдает от себя. Сознание – это действие на себя, это страдания. Поэтому нельзя отделить страдания от сознания. Поэтому человек – это человек, а не органный штифтик Ум всегда знает часть, а действовать может целое. В самостоятельном хотении человека умещаются и ум, и почесывания. Любой человек имеет право быть глупым, имеет право на банальность. Иными словами, чтобы быть, человек откажется и от истины, и от рассудка, и от счастья.

Вот, например, человек ждал-ждал и дождался. Ему дают полное счастье. А он, говорит Достоевский, возьмет его и из одного пасквиля какую-нибудь мерзость с ним сделает. Он, как аутист, применит к своему счастью пагубный элемент, уничтожит его своими собственными руками и тем подтвердит, что человек – это все-таки человек, а не органный штифтик.

Чтобы пожить по своей воле, а не по разуму, человек готов сойти с ума, готов раздражать себя своими фантазиями. И нельзя его переделать так, чтобы он себя не раздражал. Чтобы он всегда знал цель и видел средства, которыми можно реализовать эту цель. Почему нельзя? Потому что: «разломать иногда что-нибудь тоже очень приятно» [20] Там же, с. 161 . Ведь цели, средства, ум – все это из мира бытия. А человек – не из этого мира. Он из абсурда. Для него движения – все, а цель – ничто. Он любит хаос. А хаос он любит потому, что он любит сознавать, то есть страдать, терзая себя своими фантазиями. И от этого страдания никогда не откажется. Потому, что человек не только существо неблагодарное, но и комическое.

6. Нормальный человек сам о себе лжет. Он с самим собой не может быть откровенным. Человек вообще тяготится быть человеком, «все мы, – по словам Достоевского, – отвыкли от жизни, все хромаем…», рождаясь не от живых отцов. Мы – мертворожденные. Аутист – это человек, который доводит до крайности норму, показывая правду в ее неприличной форме, в ее несовместимости с фантомным существованием «общечеловека», с его политкорректностью.

Аутист не может любить. Потому, что любить – для него значит тиранствовать и нравственно превосходить. Человек из подполья видит смысл любви в добровольно дарованном от любимого предмета праве над ним тиранствовать.

Герой подполья чтением книг заглушает накипевшее внутри раздражение. Но чтение книг это не жизнь. Это виртуальная реальность. Жизнь – это когда ты что-то сделал, и тебя за это в окно выбрасывают. Наказывают. Аутист захотел жизни, чтобы и его в окно выкинули. Но это, оказывается, не так-то просто. С ним поступили как с мухой. От него отмахнулись. Его не заметили. Этого было достаточно, чтобы потрясти самость аутиста, чтобы злоба начала душить его, а внешне все эти потрясения выглядят как что-то мелкое, дешевое. Например, герой подполья, чтобы выглядеть поприличней, пришил к старой шинели новый воротник.

7. Читая «Записки из подполья», я понял несколько вещей.

Суть человека проявляется не в «я мыслю», а в «я хочу». В эмоции. Здесь человек дан весь, вместе со своими бородавками, без ретуши.

Свою жизнь человек устраивает так, чтобы все время что-то искать и никогда не сыскать разыскиваемое. В жизни человека ничего не кончено, ничто не завершено. В ней есть все и все течет. Ничего не ухватишь, не представишь в совершенном виде. А ухватишь, отметишь словом – тотчас все станет ложно.

«Посмотрите, – говорит Достоевский, – кто счастлив на свете и какие люди соглашаются жить? Как раз те, которые похожи на животных и ближе подходят под их тип по малому развитию их сознания. Они соглашаются жить охотно, но имеют под условием жить как животные…есть, пить, спать, устраивать гнездо и выводить детей…»

Если ты однажды спросил себя, задал себе вопрос о себе, то ты уже не можешь быть счастливым, то есть не можешь в своей жизни быть цветком или коровой, чтобы получать наслаждение. Тебе Бог нужен. Без Бога не может быть человека.

Социум – это глыба, которая раздавливает в человеке человеческое. Достоевский, сдвинув эту глыбу, обнаружил, что человек – это не продукт социума, не производное от культуры. Человек производен от самого себя. Поэтому его лучше рассматривать в подполье, вне систем внешних детерминаций. Человек – это аутист. А аутизм – это процесс вечного несовпадения с самим собой. Различие, порождающее различие. Это ветвящиеся различие не незавершенность человека, не ускользание его «что», а способ его неустойчивого существования, в котором нет места глаголам совершенного вида. Несовпадение с самим собой ставит человека в порядок становления, а не бытия. Если бы человек мыслился в порядке бытия, то тогда у него было бы место в этом порядке, он был бы элементом структуры и полностью исчерпывался бы своим присутствием. Бытие требует от человека совпадения с самим собой, идентичности, объективации, то есть редукции к социальным ролям и социальным статусам.

А поскольку человек невозможен и место его пусто, постольку он одинок, решает одну задачу, а именно: все ли ему дозволено? У реалиста нет таких проблем, ибо у него есть граница, предел возможного. А у аутиста нет границ, нет пределов, нет ничего вне его, нет никакой реальности, того, что бы ему сопротивлялось. Поэтому он изобретает Бога. Реалисту Бог не нужен, Бог нужен человеку, ибо без Бога ничего нельзя, а с Богом не все можно.