Александр Осипенко - Конец бабьего лета

Выскочил из-за стола, бросился к двери приемной, распахнул ее. Там сидели притихшие доярки.

— Батальон свой привела?

— Армию, — улыбнулась Мария.

— Ну, входите, бабы.

Уже на ходу Груша попыталась разрядить накаленную обстановку.

— Ты не думай, Григорьевич, мы не против решения. И в поле выйдем, когда потребуется. Только ферма все равно пустовать не должна. На ней можно и другое хозяйство завести.

— Ты мово мужика знаешь! Непутевщина совсем! — пошла в наступление Алена Липская. — На гармонике играет, а детей пятеро! Одна надрываюсь!

— За мужика твоего возьмемся.

— За жену свою берись! А мужика не трожь!

— Чего ж ты жалуешься… — оторопел Берестень.

— На кого жалуюсь?! Мужик мой, я сама с ним и разберусь1 А ты мне заработок давай на моем законном рабочем месте! На ферме!

— А твое законное рабочее место, Алена Поликарповна, — это весь наш колхоз, все наше коллективное хозяйство! Потому я комплекс построили, чтобы избавиться от нерентабельных мелкотоварных ферм. А ты назад тянешь. Все показатели полетят, одни убытки будут, потому что корма дорогие, а зарплата вам высокая. Поняла?

Алена не нашлась, что ответить. Доярки смотрели на Марию. А Берестень уже спокойнее продолжал:

— И комплекс этот еще повисит на моих плечах. Доработки, доделки…

— На ваши плечи, Петр Григорьевич, можно поставить еще один комплекс, — кокетничая или просто издеваясь, пропела Клавдия.

— Я тебя, Клавдия, на курсы в город посылаю, а ты свою несерьезность пересилить не можешь. Языком как метлой метешь. Где надо и не надо. Да, кстати, пока ты месяц будешь на курсах, Ольга Тимофеевна твоих ребятишек из детского сада забирать будет. — Клавдия хотела что-то сказать, но Берестень опередил ее: — Приезжай специалистом, а благодарить потом будешь. — А ты, Олька, — он погладил по голове молоденькую доярку Олечку Дудакову, — женихов вези из техникума. В колхозе мужики дозарезу нужны. Может, тогда и бабы повеселеют.

Доярки засмеялись. Берестень расправил плечи, облегченно вздохнул, тоже рассмеялся. Атмосфера разрядилась.

Мария встала:

— Уходишь от вопроса, Петр Григорьевич. Наше такое предложение — ферму бросать нельзя.

— Опять за свое. Вашу бабью психологию один черт разберет. То давай скорее комплекс без тяжелой грязной работы, то вдруг обратно на ферму. Вы без нее, оказывается, жить не можете.

— Дело житейское. Поорешь, бывает, а потом умом пораскинешь — ферма комплексу не помеха. Свиней будем откармливать. Всем выгодно: и государству, и колхозу, и бабы не в убытке, у Алены вон пятеро.

— Может, Алена и корма для этой свинофермы добудет? Наши посевы с весны спланированы, рассчитаны, сама знаешь, на молочный комплекс.

— Не хитри, председатель. План по зерновым мы выполнили — имеем полное право на дополнительный комбикорм. Да и картошку только копать начали. Все можно учесть, рассчитать. Затраты эти за один год окупятся.

Доярки с интересом следили за поединком.

— Значит, вы собрались в коровнике разводить свиней?! Так я понял?

Мария собралась с мыслями и очень спокойно ответила:

— Ферму переоборудовать надо. Это займет время, забот-хлопот много. Но… на то ты и председатель.

— Переоборудовать?! — Берестень вскочил с места как ошпаренный. — Ты, Мария Кузьминична, или смеешься над всеми нами, или забыла, как мы с тобой рука об руку «Сельхозстрой» штурмом брали, лимиты выбивали, да если бы не твоя артиллерия, — он хлопнул себя по груди слева, — сидеть бы нам и сегодня на ферме. Спасибо тебе и низкий поклон за то, но понимать ты это должна побольше других.

— Да-а, сложное дело, — Груша покачала головой, — сложное…

Мария растерянно оглянулась на доярок, потом на председателя.

Берестень воспользовался замешательством:

— К тебе ж, Мария, мужик вернулся. Занялась бы ты своим бабьим делом. Передохнула бы.

— К кому вернулся?! — зло спросила Мария. — К кому?! — И пошла на Берестеня.

— К тебе, Маша, не ко мне же, — отступая назад, тихо сказал Берестень.

Мария остановилась. Перевела дыхание.

— Ну ладно! Тебя, видно, не прошибешь. — И вышла, хлопнув дверью.

Насвистывая, поигрывая небольшим топориком, Иван ходил по двору и осматривал хозяйство. Двор был ухожен. Аккуратно уложены заготовленные на зиму дрова. Изгородь ровная, без единой выщербины. Под окнами красиво распустились садовые осенние цветы.

В калитку вошел дед Кирилл с плетеной корзиной свеженарезанной травы. Усмехнулся, заметив сыновнюю попытку вмешаться в образцовое хозяйство Марии.

— Берестень хозяин цепкий, оборотистый, — говорила Любовь Николаевна сидящей напротив Марии. — Все рассчитал, продумал. Ферма ему нужна как позиция, если отступать придется.

— Куда отступать? — не поняла Мария.

— Вдруг комплекс подведет, техника. Вот он и страхуется. Пусть, мол, ферма стоит целехонькая, пустая. А если чего случится — коров на старую ферму, люди у него под руками, кого с того же комплекса возьмет, кого из бригад отзовет. Пока на комплексе ремонт, ферма снова в строю.

Мария была обескуражена таким поворотом:

— Так это же страховка на всю жизнь! А разве нельзя без нее?

— Можно и нужно. Необходимо. Но он на всякий случай и такой вариант рассчитал. Хотя, с другой стороны, план по поголовью скота, именно свиней, мы не выполняем. А год упусти — за два не нагонишь…

— Значит, вовремя, Люба, я вопрос поставила?

— Вовремя, только Берестеню сейчас это хозяйство непросто поднять будет, и комплекс его действительно по рукам и ногам вяжет, новое производство.

— Вот видишь, значит, он прав, — снова растерялась Мария.

— Оба вы правы, что за дело болеете, а по правы — что поделить его не можете; звонил он мне, жаловался.

— Ой, божечки! С нами спектакль разыгрывает и на нас же жалуется!

Любовь Николаевна сказала сдержанно:

— Слабость свою не хотел вам показывать.

— А тебе?

— А мне — обязан, но, в общем… вопрос не из простых.

Помолчав, Мария заулыбалась, засияла:

— Божечки, так я ж и возьмусь за него. А то… Бабам хоть на глаза не показывайся. А так, робили вместе и робить будем.

Мария, улыбаясь, смотрела на Вежневец. Любовь Николаевна даже улыбнулась горячности Марии, потом задумалась и сказала серьезно:

— Берись, только… мы с тебя спросим и перестройку, и механизацию фермы, и привлечение молодежи с ее запросами. В том числе и работу в две смены. Так что обдумай все, заведовать молочным цехом на комплексе спокойнее и зарплата твердая.

— Ладно, место хорошее, найдем кого, — Мария по-прежнему улыбалась.

— Берестень за тебя держится.

— На правлении решим.

— Ты и свои вопросы не отбрасывай. Бабьи. Иван-то как? Определились?

— Иван… — Улыбка погасла. Мария задумалась. — Иван… двадцать лет где-то, в чужих постелях выкачанный. Ох, Люба…