Брендон Сандерсон - Пепел и сталь

«Забавно, как легко можно пресытиться роскошью, – думала Вин. – Не исключено, что именно поэтому вельможи вытворяют такие страшные вещи. Они так долго убивают скаа, что это уже не тревожит их».

Она попросила слугу найти Сэйзеда и уселась, чтобы дать отдых ногам.

«Хоть бы Кельсер скорее вернулся».

Когда его не было, команда, включая саму Вин, как будто не знала, чем заняться. Не то чтобы Вин не хотелось работать, просто энергия Кельсера заставляла ее действовать живее.

Вин рассеянно оглядывалась по сторонам и вдруг заметила Эленда Венчера, стоявшего неподалеку и беседовавшего с несколькими молодыми лордами. Вин застыла. Часть ее существа – собственно Вин – захотела поскорее сбежать или просто спрятаться под стол. Она бы там поместилась, даже в платье.

Но, как ни странно, другая ее часть – леди Валетт – оказалась в этот момент сильнее.

«Я должна поговорить с ним, – подумала она. – Не из-за леди Шэн, просто я хочу знать правду. Доксон преувеличивает. Я почти уверена».

Но когда она успела стать такой решительной?.. Вин удивлялась самой себе. Она пересекла бальный зал, на ходу оглядев свое черное платье. Один из собеседников Эленда хлопнул младшего Венчера по плечу, кивая в сторону Вин. Эленд обернулся, а его собеседники поспешно удалились.

– О, Валетт! – сказал он, когда Вин остановилась перед ним. – Я сегодня поздно приехал. Я даже не знал, что вы здесь.

«Лжец. Конечно, ты знал. Валетт ни за что не пропустила бы бал у Гастингов».

Как ей заговорить о самом главном? Как спросить?..

– Вы просто избегаете меня, – упрекнула она.

– Я бы так не сказал. Я просто был занят в последнее время. Домашние дела, знаете ли. Кроме того, я предупреждал вас, что я грубиян и… – Он умолк на полуслове. – Валетт? У вас все в порядке?

Вин вдруг обнаружила, что всхлипывает, а по ее щеке сползает слеза.

«Идиотка! – обругала она себя, быстро промокая глаза платком Лестиборнеса. – Ты испортишь макияж!»

– Валетт, да вы дрожите! – воскликнул Эленд. – Идемте на балкон, глотнете свежего воздуха.

Вин позволила увести себя от звуков музыки и болтовни гостей, и они вышли в тихую темноту. Балкон – один из многих, расположенных наверху главной башни крепости Гастинг, – пустовал. Здесь горел единственный каменный фонарь, вырезанный прямо в перилах, а по углам были со вкусом расставлены кадки с растениями.

В воздухе плыл туман, не слишком густой благодаря близости к теплому жилью. Эленд не обратил на туман никакого внимания. Он, как и большинство знатных людей, считал страх перед туманом суеверием скаа… впрочем, Вин была с ним согласна.

– Что же случилось? – спросил Эленд. – Да, признаюсь, я не уделял вам внимания в последнее время. Простите меня. Вы этого не заслужили. Я просто… похоже было, что вы неплохо чувствуете себя в обществе и мне ни к чему обременять вас своим присутствием…

– Вы когда-нибудь спали с женщинами-скаа? – выпалила Вин.

Эленд ошеломленно замолчал.

– Так дело в этом?! Кто вам сказал такое?

– Да или нет? – резко бросила Вин. Эленд ответил не сразу.

«Вседержитель… так это правда!»

– Сядьте, прошу вас, – предложил Эленд, придвигая ей кресло.

– Это правда? – снова спросила Вин, садясь. – Вы это делали. Он был прав, вы все чудовища!

– Я… – Эленд положил руку на плечо Вин, но она резко оттолкнула его.

Из ее глаз брызнули слезы, они падали на платье, оставляя мокрые пятна. Она достала платок, вытерла глаза – и на кружеве остались следы косметики.

– Мне было тринадцать, – тихо заговорил Эленд. – Отец решил, что мне пора «стать мужчиной». Я понятия не имел, что девушку убьют, Валетт. Клянусь, не знал!

– А потом? – Вин ощутила, как в ней закипает гнев. – Потом? Скольких девушек вы убили, лорд Эленд Венчер?

– Ни одной! Это никогда не повторялось, Валетт! С тех пор как я узнал, что происходит после!

– И вы думаете, я вам поверю?

– Валетт… Послушайте, я знаю, что среди придворных дам модно считать всех мужчин животными, но вы должны верить мне. Не все мы таковы.

– Мне сказали, что вы именно такой.

– Кто сказал? Кто-то из провинциальных лордов? Валетт, они меня не знают! Они просто завидуют, потому что Венчерам принадлежит большинство водных маршрутов… Может, они и имеют право на зависть. Но из-за нее они рисуют нас чудовищами!

– Но сколько? Сколько знатных людей поступает именно так?

– Возможно, треть, – ответил Эленд, – я не уверен. Я не слишком много времени провожу с такими людьми.

Вин хотелось верить ему, и от этого она заставила себя еще критичнее отнестись к его словам. Однако, глядя ему в глаза – глаза, которые она всегда считала честными, – Вин поняла, что колеблется. Впервые на своей памяти она отказалась слушать шепоток Рина – и просто поверила.

– Треть, – прошептала она.

«Так много… Но главное – не все».

Она снова поднесла руку к глазам, чтобы вытереть слезы, и Эленд вдруг уставился на ее платок.

– Кто дал вам это? – спросил он с удивлением.

– Поклонник, – отмахнулась Вин.

– Не тот, кто рассказывал обо мне?

– Нет, другой. Но… он говорил, что все знатные люди… точнее, все вельможи в Лютадели ужасны. Он говорил, придворные дамы даже внимания не обращают на то, что их мужья спят со шлюхами-скаа.

Эленд фыркнул:

– Похоже, ваш знакомый не слишком хорошо знает женщин. Попробуйте сами найти леди, которую не беспокоит, что ее муж решил с кем-то поразвлечься – хоть со скаа, хоть со знатной дамой.

Вин кивнула, глубоко вздыхая, чтобы успокоиться. Она чувствовала себя довольно глупо… и в то же время хорошо. Эленд опустился на колени рядом с ее креслом, все еще тревожась.

– Так, значит, – сказала она, – ваш отец принадлежит к той трети?

Даже в слабом свете фонаря было видно, как Эленд покраснел и опустил глаза.

– Ему нравятся разные женщины – скаа, знатные леди, – для него это не имеет значения. Но я не могу забыть о той ночи, Валетт. Я… мне бы хотелось ничего не знать.

– Это не ваша вина, Эленд, – сказала Вин. – Вам было всего тринадцать, и вы делали то, что велел отец.

Эленд отвернулся, но Вин заметила, что в его глазах светятся гнев и чувство вины.

– Кто-то должен сделать так, чтобы подобного больше не происходило, – тихо сказал он, и Вин поразило напряжение, прозвучавшее в его голосе.

«Его все это очень тревожит, – подумала она. – Он такой же, как Кельсер или Доксон. Хороший человек. Почему они этого не видят?»

Наконец Эленд вздохнул, вставая и придвигая кресло для себя. Он сел, опустив локоть на перила балкона, и запустил пальцы в и без того растрепанные волосы.

– Ну, – заметил он, – вы, наверное, не первая леди, которую я заставил плакать на балу, но вы первая, из-за кого я искренне разволновался. Кажется, я поднялся на новую ступень.