Брендон Сандерсон - Пепел и сталь

– Что он делает? – спросила Вин. – Почему не бежит? Это же не инквизитор… тут и речи не может быть о схватке!

– Он сам хотел этого, – с благоговением ответил Доксон. – Он этого ждал. Шанса встретиться лицом к лицу с Вседержителем и подтвердить легенды…

Вин перевела взгляд на площадь. Карета остановилась.

– Но… – тихо сказала она. – Одиннадцатый металл. Он взял его с собой?

– Наверняка.

«Кельсер всегда говорил, что его главная задача – Вседержитель, – подумала Вин. – Он готов был оставить нам все: знатных людей, гарнизон, братство. Но это Кельсер хотел сделать сам».

Вседержитель вышел из кареты, и Вин воспламенила олово. Вседержитель выглядел как…

Обычный человек.

Он был одет в черно-белый костюм, такой же, как носили вельможи, только более щегольской. Камзол спадал до пят и волочился по земле. Жилет на нем был не цветным, а черным, с ослепительно-белой отделкой. На его пальцах сверкали кольца – символы силы и власти.

Эти кольца как будто говорили: «Я настолько сильнее всех вас, что для меня не имеет значения, ношу ли я металлы».

Вседержитель оказался вдобавок хорош собой. У него были черные как смоль волосы и бледная кожа. Высокий и стройный, он держался очень уверенно. И он казался молодым – моложе, чем могла предположить Вин, даже моложе Кельсера… Он широким шагом пересек площадь, обходя трупы, а солдаты тем временем заталкивали скаа по углам.

Внезапно сквозь строй прорвалась небольшая группа вооруженных чем попало людей. Тот, кто вел мятежников, показался Вин знакомым. Это был один из громил – помощников Хэма.

– За мою жену! – закричал громила, бросаясь вперед с копьем наперевес.

– За лорда Кельсера! – закричали остальные четверо.

«О нет!» – мысленно ужаснулась Вин.

Вседержитель просто не обратил внимания на мятежников.

Их главарь испустил боевой клич и метнул копье в грудь Вседержителю.

Тот продолжал идти, хотя из его груди торчало копье.

Мятежник замер, выхватил другое копье из рук своего товарища и метнул в спину Вседержителя. Тот даже не оглянулся, как будто мятежники со всеми их выходками были чем-то совершенно несущественным.

Мятежник отступил и тут же обернулся, услышав крики своих друзей. Они уже падали наземь под ударами топора невесть откуда взявшегося инквизитора. Он сам рухнул рядом с ними. Инквизитор встал над трупами, насмешливо улыбаясь.

А Вседержитель спокойно шел вперед, как будто не замечая, что из его тела торчат два копья. Кельсер стоял на месте, ожидая. Он выглядел настоящим оборванцем в изодранной одежде скаа. Но он был горд, он не склонил головы, не согнулся под силой Вседержителя.

Вседержитель остановился в паре шагов от Кельсера. Копье почти касалось груди рожденного туманом. Черный пепел неторопливо сыпался с неба, хлопья кружились в воздухе. На площадь опустилась зловещая тишина. Даже инквизитор замер. Вин наклонилась вперед, ухватившись за шершавые камни, чтобы не свалиться.

«Сделай же что-нибудь, Кельсер! Используй металлы!»

Вседержитель посмотрел на инквизитора, убитого Кельсером.

– С ними нелегко справиться, – заметил он.

Слух Вин, обостренный горением олова, уловил странный акцент в речи Вседержителя.

Даже с такого расстояния она видела, что Кельсер улыбается.

– Я ведь однажды уже убил тебя, – сказал Вседержитель, переводя взгляд на Кельсера.

– Ты пытался, – ответил Кельсер громко и твердо, и его голос разнесся над площадью. – Но ты не можешь меня уничтожить, лорд тиран! Я есть то, чего тебе никогда не убить. Я есть надежда!

Вседержитель презрительно фыркнул. И, небрежно взмахнув рукой, тыльной стороной ударил Кельсера по лицу с такой силой, что Вин услышала треск, разнесшийся над притихшей площадью.

Кельсер провернулся на месте и упал, разбрызгивая фонтан крови.

– Нет! – закричала Вин.

Вседержитель выдернул из себя копье и пронзил грудь Кельсера.

– Начинайте казни, – сказал он, направляясь к карете.

На ходу он вытащил второе копье и отбросил в сторону. На площади воцарился хаос. Подгоняемые инквизитором солдаты очнулись и бросились на толпу. С главной площади прибыли другие инквизиторы, верхом на черных конях. Черные топоры поблескивали в лучах полуденного солнца. Но ничего этого Вин уже не замечала.

– Кельсер! – кричала она.

Его тело лежало там, где упало, из груди торчало копье, алая кровь разлилась вокруг огромной лужей. «Нет. Нет. Нет!»

Вин спрыгнула со стены, оттолкнулась от кого-то и бросилась на перекресток. Она приземлилась в центре пустой площади – Вседержитель уехал, инквизиторы были слишком заняты истреблением скаа. Вин подошла к Кельсеру.

От левой половины его лица почти ничего не осталось. Но правая… правая все еще улыбалась, а единственный уцелевший глаз, хоть и мертвый, смотрел в красно-черное небо. Пепел мягко ложился на лицо Кельсера.

– Кельсер, нет… – повторила Вин, давясь слезами.

Она взяла его за руку, пытаясь нащупать пульс. Конечно, пульса не было.

– Ты же говорил, тебя нельзя убить! – рыдала Вин. – Что теперь будет с твоим планом? С одиннадцатым металлом? Со мной?

Кельсер не шевелился. Вин почти ничего не видела сквозь слезы.

«Это невозможно… Он всегда говорил, что мы не неуязвимы… но это касалось только меня. Не его. Не Кельсера. Он был неуязвим! Он должен был быть неуязвим!»

Кто-то схватил ее за руку, и Вин, вскрикнув, дернулась.

– Уходим, дитя, – сказал Хэм.

Он посмотрел на Кельсера, не веря, что командир действительно мертв.

Потом он потащил Вин прочь. Та пыталась сопротивляться, но у нее почти не осталось сил. И где-то в ее голове раздался голос Рина: «Вот видишь? А я говорил, что он тебя бросит. Я предупреждал. Я обещал тебе».

Кельсер говорил: „Если хочешь работать со мной, прошу об одном – доверяй мне“».

Вин неподвижно висела в тумане. Туман тек мимо нее медленным потоком. Над ней, под ней, вокруг нее… Везде – туман.

«Доверяй мне, Вин, – говорил он. – Ты ведь доверилась мне настолько, что прыгнула со стены, и я поймал тебя. Доверься и на этот раз. Я тебя поймаю. Поймаю».

Она как будто находилась в пустоте. Среди тумана – и вне его. Как она завидовала туману!.. Он не думает. Не тревожится.

Ему не больно.

«Я верила тебе, Кельсер, – думала Вин. – Я действительно тебе верила, но ты меня бросил. Ты обещал, что меня никто не предаст. И что же? Ты сам меня предал!»

Она висела в воздухе. Олово, позволявшее лучше видеть в тумане, подходило к концу. Туман, холодный, влажный, напоминал ей слезы мертвеца.