Федор Волков - Беглецы

– Я сказал, что ты стр…

– Заткнулись! Оба! – Шакрон решил вмешаться, чувствуя, что на этот раз маг может не сдержаться, а тогда не избежать кровопролития. – Храп, я ценю твою смелость, но слушать надо свои мозги, которых у тебя явная недостача! Досточтимый Скаран высказал разумное опасение, благодарю, достойный! Но я согласен с Храпом, к тому же награда того стоит. Уймитесь, и прекратите чертовы споры. Две недели мы имели удовольствие слушать вашу перепалку, еще неделя и, клянусь подводной Бабкой, вы присоединитесь к грузу!

Синий огонь в глазах мага начал гаснуть. Тучи, что незаметно для всех, оказывается, собирались над кораблем, рассеялись. Экипаж, державший руки на оружии чуть-чуть расслабился.

– Извиняй, кэп, не терплю клятых магов и ихнее благоразумие, – буркнул Храп, расталкивая команду и спускаясь на орудийную палубу.

– Прошу простить мою несдержанность, капитан. Клянусь, я всего лишь высказал свои опасения, – произнес Скаран.

– Я принял их к сведению. А сейчас – у вас что, работы нет, донные выродки?!Какого черта работа стоит?!

Матросы разбежались по постам. Тело старпома сбросили за борт без лишних почестей, а Шакрон скрылся в каюте.

Конфликты, подобные этому – неизбежны на судне полном головорезов. Хорошо, что на этот раз обошлось без кровопролития, Лунный охотник не хотел терять людей, тем более из-за такой глупости, как письмо. Он вообще не любил терять, хотя, видит Небо и море, что под ним, это случалось слишком часто. Усевшись в кресло, тигр провел когтем по вылинявшей обивке, погружаясь в воспоминания. Кресло было куплено, как и корабль. Пожалуй, первые и последние две вещи, полученные не разбоем…

Еще когда папаша Шартар, вождь Лунных котов, не захлебнулся кровью, споткнувшись об удачно подставленный клинок сына, Шакрон грезил о море. Разбой, война, пиратство! Романтика… только романтикой на Внешних островах даже и не пахло. Спокойная жизнь, знай, собирай кокосы на продажу да разводи чертовых волосатых року-року, воняющих дерьмом и солью.

– Шакрон, занят?

Корба отвлек тигра от воспоминаний, бесцеременно ввалившись в каюту капитана. Такта орка хватило только на вопрос, не ожидая ответа, синекожий развалился на втором кресле, украденном, кажется, у богатенького торговца мебелью.

– Вспоминаю, как оно было раньше.

– Эт хорошее дело, – хрюкнул орк. Дотянувшись до бутыли, стоящей под столом, он задумчиво поболтал ей в воздухе. – Накатим за былое?

Следующие несколько часов двое по очереди хлебали что-то очень крепкое, имеющее приятный вкус и запах, но не имеющее названия. Технократы, производившие… это пойло, называли его «тскипракч». Корба предпочитал просто «бормотуха».

– А помнишь, как к нам завалился? Да с толпой своих голодранцев?

– Это были мои соплеменники! Бойцы! Тигры!

– Да хера лысого они бойцы. Я вообще не понимаю, как ты три года с ними чет мог грабить. Беспомощные, как котята…

– Это не мы были плохими, это ваша деревня оказалась гребанной крепостью!

– Как раз от таких, как вы! – заржал Корба. – А то как же: к нам плывет Шакрон, гроза Внешних островов! Воняет дерьмом, дерется кокосами!

– Ты это услыхал до или после того, как трахнул любимую жену хана? А то ведь тебя в той резне не было…

– Ты меня просто не заметил, потому что тебе глаз выкололи, – орк веселился во всю. – Ну, или потому что в отключке был. Я ж тебя спас, жизнь твою никчемную сохранил, а ты такие грубости мне…

– Обобрать ты меня хотел, синий черт, – хмыкнул Шакрон. – Из деревни тебя выгнали, а жрать, небось, хотелось, да не корешки, а чего получше, а?

Приняв вид обиженного благородства, Корба надулся.

– А ты и полежать нормально не смог, а? Сразу когтями в лицо вцепился.

– Так мне извиниться, что ли, за то, что не дал себя обобрать?

– Ну да…

– Пошел ты, – в голове уже шумело, вторя волнам снаружи. Скрип такелажа убаюкивал, также, как и беседа со старым другом. – Кто тебя потом с того острова вытащил? А?

Корба что-то невразумительно буркнул.

– А потом, когда ты перед Сарахой подставился? Кто тебя спас?

– Пошел ты, – вяло махнул рукой орк, сбив со стола ворох карт и письменных принадлежностей. – Так мы с тобой и кружимся, спиной друг к другу не поворачиваемся. Сначала разбой, потом – контрабанда. Теперь, видишь, докатились. Рабы, значит.

– Лучшая дружба – это дружба с осторожностью, – глубокомысленно икнул тигр. Язык ворочался с трудом, бормотуха технократов свое дело делала хорошо. – от Коколь-Итцлы до Тлапололько наши имена теперь – легенда. Как Ицкоатль, как Сараха…

– Ты, кстати, с ней не помирился?

– Да она скорее мне сердце вырежет…

– Дык ведь сам сказал, дружба с осторожностью. А тут… это… осторожность, еще и такая красивая…

– Вот так, Корба, тебя и выгнали из деревни, – пробормотал Шакрон. Глаза уже почти закрылись, но беседу завершать не хотелось совершенно. Команда справится и сама, можно поспать. – Не умеешь себя в штанах держать. А вместо Сарахи у нас теперь Технократия. Ну кто еще такие контракты нам подкинет, а?..

Корба молчал, тихо посапывая в кресле напротив. Ему было, что сказать, свободолюбивые орки презирают рабов и тех, кто ими пользуется. А если это не только рабы, но и материал для жертвоприношений и одной Бабке ведомо, для чего еще… Шиб Йоггурам, Великая Технократия, была страшной загадкой, которую ни один из них не хотел разгадывать. Серокожие платят огромные деньги за груз? Вот пусть и дальше платят…

– А ты чего приперся-то?

Уже засыпая, Шакрон не ждал ответа, однако где-то в глубине спящего, окутанного алкоголем мозга Корбы родились слова:

– Не забудь про меня, когда пойдешь за исполнением желаний…

«Вся моя жизнь, хоть она и была коротка – боль и невезение. Лишь в смерти я смог избавиться от невезения. А боль? Она со мной и после смерти.

Мой отец был хорошим человеком, земледельцем. Наше хозяйство было крепким, имелось даже свое стадо овец. Земли вдоль Катлы затапливает два раза в год, когда проходят дожди в горах Шиб Йоддок, из-за этого почва крайне плодородна и наша семья никогда не бедствовала. До тех самых пор, пока на земли по обе стороны реки не начали претендовать эти огромные империи. С запада пришли технократы, подземные люди, они привели с собой огромные машины, стреляющие огнем и железом. Они уводили людей в рабство, к себе под горы, но я не думаю, что под землей их ждала такая же страшная участь, как нас.

С востока пришли люди, что именовали себя Светоносцами. Они представляли Великую и Вечную Империю Света и обещали что все, кто присоединится к ним по доброй воле, будут благоденствовать. Все иные – умрут. Когда люди, отвергли их предложение, пожелав остаться независимыми, посланцы ушли. Вернулись они через месяц, уже с войсками. Мне тогда было восемь лет. Я видел, как людей хватали на улице, привязывали к столбам и сжигали. Иным выжигали глаза и ставили на спину тавро, как сказал инквизитор, «чтобы Свет принял их». Светоносцы не делали различия между взрослыми и детьми, мужчинами и женщинами. «Свет указывает мне, кто недостоин служить ему» говорил инквизитор. Наша семья, к счастью, оказалась достойна. Нас отправили в Бралгу, замок, построенный недавно специально, чтобы обеспечивать войска в войне с технократами. Город вокруг замка рос с необычайной скоростью, все светоносцы работали не на страх, а на совесть, как будто тот самый Свет, про который говорят все кругом, подгонял их из высоченной башни, куда издалека приходит яркий луч.